и армии. Он повелел епископу Бернье и великому канцлеру Камбасересу изучить церемониал коронации императоров и королей и предложить изменения, которые требовали внести в него нравы настоящего века, дух времени и сами предубеждения Франции против римской власти. Оба ритуала, и римский и французский, содержали действия, равным образом неприемлемые для умов. Согласно и тому, и другому церемониалу монарх прибывал в церковь без таких атрибутов верховной власти, как скипетр, меч, корона, и получал их только из рук понтифика. Более того, корону возлагали ему на голову. Наполеон, ссылаясь на дух армии и народа, утверждал, что не может получать корону от понтифика; что народ и армия, благодаря которым он стал ее обладателем, будут оскорблены, увидев, что церемониал не соответствует реальному положению вещей и независимости трона. В этом отношении он был непреклонен, говоря, что ему, как никому, известны подлинные чувства Франции, несомненно предрасположенной к религиозным идеям, но всегда готовой осудить того, кто переходит некоторые пределы в этом отношении. Наполеон соглашался получить благословение и помазание, но только не корону.
Камбасерес, поддержав всё то, что было истинного в мнении Наполеона, предупредил о не менее великой опасности оскорбить понтифика и лишить церемонию драгоценного соответствия ее древней форме, используемой со времен Пипина Короткого и Карла Великого. Кардинал Капрара, зная, насколько для его двора важна форма, подумал, что не нужно ничего решать без мнения папы, но также не нужно и ничего давать знать Святому престолу, чтобы не вызвать новых осложнений. Убежденный, что папа будет ободрен и очарован приемом, который его ожидал во Франции, кардинал решил, что в Париже, под влиянием неожиданного удовлетворения, всё устроится легче, нежели в Риме под влиянием смутных страхов.
Преодолев эти трудности, осталось разрешить другие, происходившие из самой императорской семьи. Речь шла о закреплении в церемонии коронации роли жены, братьев и сестер императора. Прежде всего нужно было понять, будет ли Жозефина коронована и помазана, как сам Наполеон. Она горячо желала этого, ибо то была еще одна связь с супругом, новая гарантия, защищающая от будущего развода, который был постоянной тревогой ее жизни. Наполеон колебался между нежностью к ней и тайными предчувствиями своей политики, когда вдруг семейная сцена едва не привела к погибели несчастной Жозефины. Все суетились вокруг нового монарха: братья, сестры, союзники. В торжестве, которое, казалось, должно было освятить их всех, каждому хотелось получить роль, сообразную его нынешним притязаниям и будущим надеждам. При виде этой суеты и будучи свидетельницей неотступных просьб, особенно со стороны одной из сестер Наполеона, встревоженная Жозефина, снедаемая ревностью, высказала оскорбительные подозрения относительно этой сестры и своего мужа, подозрения, сходные с ужасающей клеветой эмигрантов. Наполеона охватила вспышка бурного гнева и, обретя в гневе силу против своей привязанности, он сказал Жозефине, что расстанется
