быстрым движением я втыкаю иглу себе в правое бедро и надавливаю на поршень. Жидкость холодит и жжется. У меня так дрожат пальцы, что я роняю пустой шприц в грязь.
Быстро подняв его и держа так, чтобы не пораниться, я, как могу, вытираю его листьями, кладу обратно в коробку и закрываю крышку. У меня из груди рвется смех, и мне приходится закрыть рот обеими руками. Зачем я вообще положила шприц обратно? Джесси сразу все поймет, как только откроет ящик.
Что я наделала?
Я медленно бреду обратно к капсуле. Может, дело в необратимости происшедшего… мое сердце постепенно замедляет бешеный стук, и плечи распрямляются, словно избавившись от тяжелого бремени. Я снова принадлежу себе.
Я сворачиваюсь в своем гнездышке из майлара и засыпаю как младенец.
Мы все просыпаемся задолго до рассвета. Может, через многие годы мы привыкнем к вращению новой планеты и научимся спать четырнадцать часов подряд. Но не сегодня.
Быстро позавтракав сублимированным бефстрогановом, Джесси говорит:
– Пойду опять искать воду, но на этот раз на востоке.
– Я пойду с тобой. – Я вскакиваю на ноги.
Сегодня я проснулась, охваченная желанием исследовать. Есть ли в этом мире океаны? Горы? Не может же быть, чтобы вся планета была так же густо покрыта растительностью, как наш тропический Эдем. Я хочу увидеть водопады и цветы. Пустыни и заснеженные вершины. Я хочу поближе поглядеть на этих восхитительных крылатых созданий. Я хочу увидеть все, все.
– Я не против, – говорит Джесси. – Дирк, если ты остаешься, то пистолет будет у тебя.
– Договорились, – отвечает Дирк. – Давайте сделаем это правилом: кто остается в одиночестве, у того и пистолет.
Я бросаю взгляд на оранжевую коробку. Пустой шприц издает пронзительный безмолвный крик.
Вскоре мальчики поймут, что я сделала. И конечно, возненавидят меня. Но я надеюсь, что потом они осознают, что у нас, кроме друг друга, никого больше не осталось, и сумеют меня простить.
– Будьте осторожны, – говорит Дирк.
– Обязательно, – отвечаю я. – Скоро вернемся.
Я одаряю Дирка медленной, многозначительной, полной обещаний улыбкой. Он смотрит на меня, не дыша.
Огромный осколок луны сопровождает нас в пути через джунгли. Почва здесь каменистая, грязи гораздо меньше; вскоре ноги у меня покрываются ссадинами и начинают болеть. Ничего, вскоре они окрепнут. Как кончики пальцев на струнах виолончели. Удивительная это вещь – человеческая кожа.
Вчера мы с Дирком рыли отхожую яму и так и не докопали до грунтовых вод. Ну и отлично – значит, мы не загрязним воду своими нечистотами. А еще это значит, что нам нужно найти ручей. Или, что было бы еще лучше, какой-нибудь симпатичный чистенький пруд, где можно искупаться.
Я словно призвала его своими мыслями: мы только-только протолкнулись сквозь листья огромного папоротника, как чуть не рухнули в идеальное озеро. По
