чистосердечно, по душам – если всё будете знать – уже не получится.
Вот здесь они все боялись Гонерилы, а кто это, собственно, такая, если у нее замашки, как у простой скамейки:
– Цели нет передо мною:
Сердце пусто, празден ум,
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум.
И обвинили ее в несправедливости, кажется, даже без права последнего слова.
Вопрос, точнее, ответ, в том, что не надо христианство переводить в ветхий завет, для полного понимания – оплодотворения такого жизненного яйца всё равно не будет. Лев Толстой переводит, и потом чертыхается:
– Бред.
Будем надеяться, что переводит.
Один раз только за все это время заметил, что герой обращается к зрительному залу, скорее, как:
– Актер, – ну, а иначе, как он может обратиться к зрительному залу, это все равно, что Король Ричард Львиное Сердце появится на коне не на Сцене, а прямо в Зрительном Зале – натюрлих.
– Так бывает? – постоянно спрашивает Толстой, – но сам допустил мимоходом такую возможность, обращения со Сцены напрямую к Зрителям.
Но, скорее всего, как лишнюю ошибку Шекспира:
– Семь бед или восемь – у него уже нет разницы.
02.03.18
Лев Толстой хочет заставить Вильяма Шекспира объяснить ему, как это так получается, что мир, в котором мы живем, не имеет такой же видимой сцены, как Сиэтэ? И поэтому считает устройство Театра – артефактом глупости человеческого сознания. Но дело в том, что объяснить Христианство до его понимания может только Сам Себе реципиент:
– Человек.
В этом его отличие от идолопоклонства. Он может слушать Шекспира и не только, но принять решение, что:
– Князь Верейский в карете с Марьей Кириловной – это и есть Владимир Дубровский в его роли:
– Может только он сам, – поверивший – нет не в чудо, а – в Христианство Читатель.
Точно так же, что на войну с неправедной властью в Капитанской Дочке Пушкина пошел не только Емельян Пугачев, но в то, в его роли находится еще живой император Петр Третий – власть законная, от бога.
Что Обуховская больница, где в конце Пиковой Дамы проживает Германн – это вовсе не его печальный конец, а наоборот, Обуховская больница переводится, как:
– Инициация, – и его слова тройка, семерка, туз – тройка, семерка, дама, – которые он бормочет – есть не что иное, как 21 – 22 – Быть или не быть Гамлета Вильяма Шекспира, ибо 21 – это выигрыш – Очко, а 22 – Перебор, описанный в 22-х главах Откровения Иоанна Богослова.
Как и Граф в Повести Белкина Сильвио и оказывается самим Графом:
– Сильвио в роли Графа, – рассказывает и слушает вместе со своей графиней Машей конец этой повести.
В Метели тоже самое, Бурмин, как сказочный принц находит Марью Гавриловну у пруда под ивою:
– Истинной героинею Романа, – что значит: театральной
