я подумал тогда совершено о другом человеке. С привидением Чичикова я еще не был знаком. Это я сейчас уверен, что голос у позвонившего очень похож был на его голос. А он издевательски продолжил:
– Нет, я не привидение Павла Петровича Чичикова. Не пугайтесь. А Порфирия Петровича, уверяю вас, вы не выдумали. Вернее, выдумали, конечно. Но вот ведь какая, как вы любите говорить, закавыка, любезный мой писатель! Он на самом деле существовал. Так что все, что вы о нем написали, истинная правда. И вам я сейчас это докажу! – И он мне слово в слово процитировал только что мной написанное.
Дошли до меня сведенья, граф, что вы мумию самозванца вашего Порфирия Тушина за мумию моего батюшки хотите выдать и в Москве в Благородном собрании выставить!
А ну немедля мумию этого тушинского вора ко мне в Санкт-Петербург!
.Александр Первый
Разумеется, он меня удивил, но не убедил – и все же мы встретились.
Встречу он мне назначил в метро, в час пик. Я ждал его минут сорок – и когда решил, что он не придет, и пошел к эскалатору, он догнал меня и, на ходу торопливо сунув мне в руки толстый пакет, завернутый в газету, сказал: «Я вам позвоню!» – и скрылся в толпе.
Придя домой, я развернул газету. На пакете, перевязанном крест-накрест шпагатом, я прочел: «Николаю Эн. Передать в собственные руки 7 ноября 2003 года». В пакете оказалось пять толстых тетрадей в клеенчатых переплетах и письмо. Я разорвал конверт, вынул письмо и стал читать.
Господин писатель!
Позвольте объясниться.
Роман я Ваш прочел с большим удовольствием; но прошу прощения, что в соавторы к Вам набиваюсь этими своими тетрадочками. Надеюсь, последние слова мои Вы верно поймете.
Конечно, Вы большой выдумщик, но Ваша литературная фантазия не вымыслом, а правдой оказалась. И вот вам пишу. Уверяю вас, для меня самого загадка, как вы меня вывели в своем романе, как верно «угадали»! Непостижимо ведь все это. Думаю, Провидению так было угодно.
Ну а теперь к делу!..
Прочитав это, я возмутился. Я его, пророка нашего российского, «верно угадал»?! «Помилуйте, – вскричал я, – Порфирий Петрович! Вы же сами надоумили написать меня этот роман!» – и тут же опомнился. Видимо, были у Порфирия Петровича причины так мне написать.
Какие причины?
Не знаю пока. Могу лишь сказать, что пророческие, наверное, и веские. А как он меня надоумил написать роман, каким образом, – я расскажу в своем романе десятом «Победа серого цвета». Я его уже почти написал. Вот его начало.
Старик с селедочными глазами схватил меня за руку и зашипел мне в ухо:
– Не понимаю, почему он выбрал именно вас? Я бы вас не послал!
– Не посылайте! – выдернул я свою руку из его потной ладони. От старика пахло дешевыми сигаретами, цветочным одеколоном и банным мылом.
– Явки, пароли, номера телефонов… не забыли?
