уголки глаз выделялись алым цветом, как будто по ним разлилась кровь.
Драгоценности украшали его грудь, короткие шоссы с большими пышными буфами были жесткими от золотых и серебряных нитей, и вся его фигура мрачно поблескивала даже в полумраке завешанной гобеленами комнаты.
Едва взглянув на жену пустыми глазами, он устремил пронзительный взор на сына. Его тонкие ноздри затрепетали, а полные губы скривились.
Хуан тоже посмотрел на Карлоса и увидел, что лицо принца исказилось от страха.
Королева тоже увидела это и без раздумий шагнула вперед и встала между мужем и его сыном, как часто делала прежде.
Карлос схватил край ее черной кружевной шали и прижал к дрожащим губам.
– Карлос, – промолвил король, – ты был в конюшне.
Инфант разразился безумным смехом.
– Конюх, который дал тебе ключи, сейчас подвергается наказанию плетьми, – продолжил Фелипе.
Королева вздрогнула и опустила взгляд. Король, по-прежнему глядя мимо нее и обращаясь к сыну, который втянул голову в плечи от страха, продолжил:
– Мой любимый жеребец мертв, Карлос.
В комнате повисла ужасная тишина, затем Карлос сказал:
– Конечно, мертв. Я ударил его шпагой. Неужели вы думали, что это очень трудно – убить какую-то лошадь?
Елизавета отпрыгнула от принца, оставив шаль в его руках.
– Карлос! – взвизгнула она.
Он вновь засмеялся.
– Ступай к себе, – сказал король. – Вижу, ты недостоин распоряжаться свободой. Дон Руй Гомес-и-де-Сильва будет присматривать за тобой.
Услышав имя своего главного недруга, несчастный принц разразился потоком жалоб и криков и принялся умолять королеву его спасти.
Но она лишь стояла, прямая и бледная в полумраке, и впервые ни единым словом не отвечала на его мольбы.
А Хуан смотрел на него с презрением.
– Иди, – сказал Фелипе.
Судорога прошла по телу Карлоса, он бросил последний умоляющий, отчаянный взгляд на сжавшуюся фигуру королевы и, прихрамывая, побрел из комнаты. Фелипе проводил его тусклым от ненависти взглядом.
Елизавета смотрела на него, переводя дыхание, затем оглянулась вокруг. Французские дамы не поднимали глаз от игры, испанские – от работы. Во внутренней комнате, дверь в которую была открыта, четыре старые дуэньи продолжали перебирать четки.
Она почувствовала себя словно в тюрьме или в клетке.
– Какое наказание его ожидает, Ваше Величество? – дрожа, спросила королева. – Мне кажется, он не в себе.
Фелипе холодно посмотрел на нее. В последнее время она не пользовалась его расположением, он не мог простить ей, что рожденный ею ребенок – не мальчик.
– Это был прекрасный берберийский жеребец, – только и ответил он. – Неужели нельзя было ограничиться собаками и кроликами?
– Неужели… Карлос… убивает? – запинаясь, пролепетала королева.
Вновь дон Фелипе не удостоил
