дрова. Чурки были метр длины, диаметром от 10–25 см. В течение рабочего дня я должен был переколоть 1,5–2 м3 и перебросить к топке котла; за эту работу мне выдавали второй котел и 600 г хлеба.
На этой работе я проработал около четырех недель, дошел до того, что еле-еле стал таскать ноги.
Бригадир, видя, что я дошел до «ручки», стал просить администрацию л/п, чтобы меня перевели на более легкую работу.
Через несколько дней начальник санчасти предложил мне работу «клопомора». В то время клопов на л/пункте было много, ночи не давали спать работягам.
На эту работу я охотно согласился. Работа клопомора происходила в зоне. На этой работе мы работали вдвоем. Работа примитивная: напилить и наколоть дров, нагреть воды, воду из котла в барак принесут дневальные барака, а нам оставалось лишь поливать нары.
Сначала к этому мероприятию работяги относились скептически, но, когда мы пропарили горячей водой нары по 2–3 раза, клопов стало меньше, и спать стало спокойнее.
На этой работе я проработал несколько недель.
В конце марта 1944 года меня вызвали в УРЧ и сказали готовиться к этапу.
Здесь начальник УРЧ поведал, каким образом я был взят из совхоза на 14-й л/п: мы, мол, тебя просили на работу в качестве агронома, но у тебя срок большой, да и статья нехорошая, а наш с/х находится у полотна железной дороги, и охрана не разрешила. Тебе из-за нас много пришлось пережить горести…
27. Вновь этап
В первых числах апреля 1944 года собрали нас 11–13 человек с разными сроками и статьями под конвоем одного надзирателя, и этап повели.
Привели на железнодорожную станцию, купили каждому ж.-д. билет и вручили.
Конвоирующий нас надзиратель был обеспокоен, что он не сможет посадить всех в один вагон. С этим вопросом он обратился к начальнику УРЧ[72], который ехал с нами в одном поезде.
Последний ему ответил: «А ты возьми для каждого ж.-д. билет, раздай им и скажи, чтобы садились в вагон, какой кому придется, и чтобы выходили на станции «Весляна».
Наш конвоир так и сделал.
Поезд подошел, мы сели, кто в какой вагон сумел. Когда я сел в вагон, подумал: «Прощай тайга, прощай Коми, еду в Россию».
В вагоне сидело много пассажиров, и среди них было несколько человек «из мира отверженных». Конечно, на нас никто не обращал внимания, так как по этой железнодорожной линии ежедневно курсировали сотни заключенных.
Скоро в вагоне появился контролер, проверил железнодорожные билеты.
Доехали до ст. Весляна, вышли из вагонов. Собрались у своего конвоира, к нам подошел начальник УРЧ и обратился к нашему конвоиру:
– Я тебе говорил. Куда они пойдут, их можно одних пустить, и они одни доберутся до места назначения!
28. На пересылке Устьвымлага
На этой пересылке я уже второй раз; первый раз был в 1941 году, когда нас пригнали из Москвы. За это время здесь никаких перемен не произошло. На пересылке
Учетно-распределительная часть.
