молился: «Господи Иисусе Христе! Удостой меня участвовать в произволении святых Твоих; научи меня идти по их следам, даруй мне дар, какой даровал Ты угодникам Твоим». Всещедрый Господь слышал эту молитву, исходящую из чистых уст и из чистого сердца.
Святые братья пламенно любили Бога, своего великого отца и друг друга. А равноапостольный Владимир не мог налюбоваться и нахвалиться этими своими сыновьями. Святой Глеб был еще мальчик, но святой Борис уже мужал, стал юношей, и юношей удивительным. Кротость в нем сочеталась с воинской отвагой, смирение – с мудростью, более же всего отличало его всегдашнее беспрекословное послушание отцу. Что бы ни поручил ему равноапостольный Владимир, святой Борис с радостной готовностью бросался исполнять отцовское повеление.
Святые Борис и Глеб были утехой старости равноапостольного Владимира. Но правитель Русской земли задумывался об их будущем и желал, чтобы они приобрели опыт в делах государственных. Поэтому, отрывая любимцев от отцовского сердца, равноапостольный Владимир направил их на самостоятельные княжения: святого Бориса – в Ростов, а юного святого Глеба в окружении мудрых благочестивых советников – в Муром. Святой Борис правил в Ростове справедливо и мудро, просвещая жителей святой верой, благотворя страждущим, защищая край от внешних врагов и внутренних смут. Слухи о том, что из него получается прекрасный государственный муж, доходили до Киева, радуя равноапостольного Владимира и рождая у киевлян надежду, что именно этот милостивый князь унаследует престол своего великого отца.
Муром был языческим, и святой Глеб, будучи еще юн для миссии просветителя, не смог совладать с этим упрямым городом. Нравы идолопоклонников внушали ему отвращение, и он вместе с дружиной поселился не в самом городе, а в палатках поодаль от его стен и оттуда, с помощью старших советников, управлял краем.
В Суздальской земле было место, названное Борисовым становищем: там святые Борис и Глеб обычно встречались, чтобы вместе ехать навестить отца. Великую радость вызывал их приезд в Киеве, в доме великокняжеском.
Старший сын Святополк отнюдь не радовал равноапостольного Владимира. Для Святополка, законного своего наследника, Великий князь устроил необычайно почетный брак – женил его на польской королевне. Со стороны святого Владимира этот союз был и призывом к дружбе, обращенным к польскому королю Болеславу: если в язычестве русский Великий князь стремился расширять свои владения за счет соседей, то, став христианином, равноапостольный Владимир стремился жить со всеми в мире и укреплять согласие узами родственной любви. Однако на чистосердечное дружелюбие правителя Руси польский король ответил коварством, а сын Святополк отплатил равноапостольному Владимиру за его заботу чернейшей неблагодарностью.
Польша тогда была католической страной, а многие римские папы отличались непомерным властолюбием, интриганством и политиканством, доходящей
