овладела Катя, Павел же собирался прокатиться по окрестностям, как он сам сказал. На том и разошлись.
Ближе к вечеру «Анна» спустилась в гостиную в надежде переговорить с «матерью». У широкого окна, в большом кресле дремал Афанасий Петрович. Он тихо похрапывал, а его усы смешно топорщились от дыхания. Трубка вывалилась из руки и тоненькой струйкой дымилась на полу рядом. На столике у кресла стоял наполовину опустошенный графин.
Одна из дверей из гостиной вела в библиотеку, служившей еще и кабинетом. Оттуда слышались шаги и неясное бормотанье.
«Анна» двинулась на голос.
В кабинете, за широким черным столом с серой столешницей сидела хозяйка дома. Она была в домашнем платье, и даже волосы были небрежно собраны и сколоты на затылке. Перед ней веером белели бумаги. Одной рукой она подперла голову, другой, смяв несколько листков, резко ударяла об стол. Несколько секунд «Анна» могла наблюдать на лице женщины выражение полного отчаяния и озлобления на весь белый свет.
Заметив стоявшую у дверей «дочь», Анастасия Куприяновна постаралась овладеть собой:
– Что-то я задумалась, не услышала, как ты вошла, – одним движением она сгребла бумаги в кучу и прикрыла их тяжелым гроссбухом. – Ты ко мне по делу или так, поболтать?
Ах, артистка. Тебе бы роли благородных матерей играть в трагедиях. Думаешь, не вижу твоего ужаса перед полным крахом? Хочешь играть, изволь, я тебе подыграю.
– Маменька, я хотела с вами переговорить относительно моего будущего, – «Анна» произнесла первую фразу с едва заметным дрожанием в голосе. Она старательно играла роль молоденькой девушки, контролировала свои жесты, речь, взгляд. Все в лицо ей говорили, как она изменилась после своей болезни, отмечали ее внезапное взросление, выразившееся, по их словам, в более независимой манере держаться и говорить.
– Садись, – приглашающе кивнула Анастасия Куприяновна. – Давай обсудим наши дела.
«Мать» откинулась в кресле, сложила руки под грудью и долгим взглядом прошлась от макушки до домашних туфель «Анны».
– А я как раз и не знаю, что у нас за дела, – «Анна» постаралась, чтобы в голосе не было слышно вызова. – Я после падения, сами знаете, ничего не помню. Только по разговорам других…Тетка Варвара сказала мне, что есть у меня жених. Князь Ногин, кажется.
При этих словах «мать» вначале поджала губы, а потом распустила лицо в сладкой улыбке.
– Верно Варвара Петровна тебе сказала. Сватается к тебе один из лучших женихов губернии, князь, богач. Не молод, конечно, но умен, обходителен, не вертопрах какой. За ним как за каменной стеной будешь.
– Катя мне сказала, что князь в третий раз надумал жениться. От чего его предыдущие жены умерли? Уж, не от излишней ли обходительности?
– Поменьше глупых девок слушай. Я доподлинно знаю, что хворые они были.
– Что же он на больных женился?
Анастасия Куприяновна дернулась в кресле, налегла пышной грудью на стол, приблизила лицо
– А
