производит эта серовато-зеленая волна, застывшая в своем беге, выплеснув к потолку светильник-медузу. Вначале обращаешь внимание на мастерство исполнения и борешься с желанием погладить каменную волну. Потом понимаешь, на каком трюке тебя поймали: обычное инженерное сооружение здесь предстает скульптурным произведением. Технические функции никуда не пропали: вот в подножии овальная отдушина, предназначенная для подачи подогретого воздуха, вон над головой стеклянная пирамида для освещения холла. Да и медуза, застывшая над волной – не что иное, как осветительный прибор» (из статьи Виктора Сутормина «Особняк Рябушинского»).
Морская тема продолжается на потолке причудливыми завитками гипсовых волн, а также рифмующимися с ними резными деревянными креплениями гардин, латунными дверными ручками и рисунками наборного паркета. Океанскую стихию олицетворяют и два плафона комнатных светильников, один из которых выполнен в виде черепахи, другой – осьминога.
Не забыл архитектор и о не так уж редко встречающихся в морских путешествиях миражах-обманках. На роль радужных фата-морган, он, похоже, выбрал многоцветные витражи, которых в особняке целых девять. Самый большой из них – «Дождь», располагается в высоком оконном проеме над лестницей. Рассеивая падающий на нее дневной свет, цветное стекло создает, пожалуй, ощущение домашнего уюта, как бы защищая обитателей особняка от стилизованных капель дождя. Следующий витраж – панно-загадка, которое можно увидеть в стене между большим и малым кабинетами. Одним, в зависимости от настроения и багажа ассоциаций, здесь видится пейзаж, другим – портрет с необычной композицией, где человеческая фигура сидит, полуотвернувшись от зрителя. Еще один витраж, с видом реки, может восприниматься посетителями либо как сцена заката, либо как момент рассвета – в зависимости от ракурса осмотра: с лестницы или из вестибюля.
На этом морские чудеса не заканчиваются. Пол в парадной прихожей выполнен с таким расчетом, чтобы каждый гость, пусть на мгновенье, но невольно замирал, недоуменно увидев перед собой водную гладь, в которую брошен камень. Следующий повод для приостановки движения – дверная ручка: это не просто рядовая фурнитура, а изящно изогнувшийся морской конек.
А какой вояж по морским просторам без чаек за бортом? Вот только разглядеть эту неизменную спутницу океанских лайнеров сможет далеко не каждый посетитель особняка. Только самый проницательный увидит ее знакомый силуэт, образованный бровями совы, которая помещена волей архитектора в балкончике над лестницей. Причем очертания этой чайки практически идентичны абрису чайки МХАТовской, в 1898 году нарисованной Ф. Шехтелем как эмблема начавшего свою деятельность в здании в Камергерском переулке Московского Художественного театра. Театральность, мистицизм, желание увести от будничной действительности? – да, да и да. И это, думается, принципиальная позиция архитектора-фантазера, всю жизнь пытавшегося соединить, казалось бы, несоединимое:
