Что толку искать совесть у злодейки-судьбы? В лучшем случае это принесет моральное удовлетворение. Уголовную ответственность на судьбу не переложишь…
Яков Андреевич держался за меня крепко, как его предки за ту самую соху, не выпуская ни на минуту. В защите появился еще один «усложняющий элемент» – первое впечатление о характере Деревянко оказалось правильным. Мой клиент на все сто процентов состоял из желчи и колючек! Во время его диалогов со следователем хотелось высунуть голову в форточку и глотнуть свежего воздуха. Я чувствовал, что если подзащитного не удастся обуздать, добром дело не кончится. Характер – это судьба!
– Вы почему Арефьева не привлекаете? – спрашивал Деревянко, сидя на казенном стуле перпендикулярно майору. Тот в ответ остервенело хватал папиросу, одной-единственной противоестественно глубокой затяжкой всасывал ее в себя, давил, как гниду, в пепельнице и тотчас хватал следующую. – Нет, вы на меня не дымите, – говорил Яков Андреевич, делая пятерней раздраженный взмах. Он и сам бы с удовольствием подымил, но следователь не разрешал ему курить у себя в кабинете. Не из вредности, нет, просто Деревянко никогда не просил у него разрешения. Он был выше этого и терпел. – Вы на меня не дымите, а скажите лучше, почему не привлекаете Арефьева?
– А за что его привлекать? – Майор так убедительно изображал спокойствие и невозмутимость, что становился похож на давно ограбленный скифский курган.
– Как это за что? Он «Запорожца» раздавил! – Яков Андреевич округлял глаза, поджимал губы и приподнимал плечи, всем своим видом изображая такое искреннее непонимание происходящего, что майор сбивался с роли и начинал выходить из себя.
– А кто его толкнул на «Запорожец»? – спрашивал он вкрадчиво.
– А и черт его знает кто, – простодушно отвечал Яков Андреевич. – Я не толкал. Если он сам мою бочку искал-искал и нашел, так это его вина.
– Он двигался четко по своей полосе движения…
– А по правилам надо ближе к правой стороне держаться!
– В правилах сказано, – следователь говорил уже во весь голос, – «по возможности ближе», а у Арефьева не было такой возможности!
– А чего ж он тогда ехал? Чего же он ехал, если видел, что не пролезает? Взял бы да остановился…
Майор презрительно прищуривался – Деревянко этого не видел, поскольку не имел привычки смотреть на собеседника, – и назидательно говорил:
– Гражданин Деревянко, надо иметь мужество признать свою вину, а не валить на других!
– Да-а! – вздыхал гражданин Деревянко. – Отмазался, видать, Арефьев. Ловкий, видать, мужик, знает, как подойти к вопросу.
– Что значит «отмазался»? Я вам сейчас меру пресечения изменю! Я вас арестую немедленно! – Пунцово-красный майор кричал, удавливая в пепельнице незакуренную папиросу. В его бешеных глазах плясали совершенно фантастические
