и упорядочивать в своих текстах ради достижения сжатой концептуальной четкости и строгости, стремился (Пеги об этом точно такими словами не заявлял, но именно так точно поступал) «побудить читателя вновь пройти <с автором> той дорогой, которой <автор> сам когда-то шел, вместе со всеми ее поворотами, со всеми каменистыми выступами».
И воплощение, и воскресение, и все «действия того же механизма» (Пеги), наблюдаемые в природе и культуре, выступают по сути некими событиями «перехода», собственно «пасхой» (от еврейского «пэсах», производного от глагола, первоначально означавшего, среди прочих значений, «перескочить», «перешагнуть») – то есть «скачком» или прорывом в иное бытие, в котором, при сохранении существенного в прежнем, жизнь получает совершенно новое качество. Душевное состояние и особенности творческого метода и мировоззрения Пеги бунтуют против окончательных, веских научных слов о нем. Он не вмещается в какую-либо эпоху, школу или течение, но по неоднократно высказывавшемуся мнению, принадлежит в той или иной мере всем эпохам Франции. Он несет в себе некую ускользаемость; его душа отражает постоянные исхождение и изменение, будучи созерцательницей и выразительницей сокровенного движения жизни, которая есть возрастание, феномен одновременно мистический и органический. Поэтому Пеги так непримирим к «мистической успокоенности» некоторых гордых своей верой христиан. Считая себя принадлежащим к Католической Церкви, он, по мнению русского философа и историка Г. П. Федотова, опубликовавшего в 1927 г. статью «Религиозный путь Пеги» в журнале «Путь»[20], восставал против чувства правоты и нравственного окаменения своих верующих современников и видел сущность духовного подвига в «вечной обеспокоенности», в покаянии и совестливом самоиспытании, которые предохраняют душу от привыкания к жизни, от окостенения.
Описываемые свойства Пеги представляют его вечно юным, незавершенным ни в каком плане, а значит и трудно поддающимся сравнению, если только с такими же, как он, поэтами искреннего порыва, начинания, пути. Об этих чертах творческого облика Пеги, перекликаясь с Федотовым, пишет С. С. Аверинцев в статье «Две тысячи лет с Вергилием»[21], называя французского поэта замечательным, «ни на кого не похожим».
Во Франции, в Италии, Германии, США за десятилетия после гибели Пеги о нем накоплена внушительная литература просветительского и научного характера. В Великобритании в 1992 г. вышел сборник выдержек из публицистики Пеги[22]. В России, как было сказано выше, Пеги только начинают открывать: переводить, комментировать и оценивать. Одна из первых публикаций о Пеги с переводом фрагментов из эссе «Предрассветной порой» увидела свет в 1990 г. в сборнике РГБ «Культура в современном мире»[23]. В 1995 г. в Санкт-Петербурге был создан научно-исследовательский Центр Жанны д'Арк – Шарля Пеги, работой которого руководит Т. С. Тайманова. Исследовательница с 1989 г. публикует статьи о Пеги. В 2001 г. Центр выпустил
