же, связанное с расширением и углублением, с преобразованием, преображением, возвращением миру его изначального и непомраченного образа. Тот же смысл заложен в феномене откровения, то есть в описанной Пеги «истинной революции». И тот же – в превратностях его внутренней биографии: от провинциализма и «детской веры» он окунулся в социализм как в торжество солидарности, движимой идеей всеобщей справедливости, а затем вернулся к отцовским очагам и христианской вере. Не было развития, но, как подчеркивал сам Пеги – «углубление». Потому что на практике он всегда поступал в соответствии с велениями долга, руководствуясь совестью как естественным законом. И это послушание внутреннему голосу и было постоянным ориентиром на его жизненном пути. Замечательно то, что к тридцати пяти годам внутренний голос, обеспокоенность, совесть были им идентифицированы. Он осознал себя и все существующее как творение Божие. У разлаженной, расколотой жизни появилась надежда собраться воедино, в целое.
1.2. Формально-содержательное своеобразие эссеистики Пеги
В произведениях, написанных Шарлем Пеги прозой, в его законченных и напечатанных при жизни, а также в незаконченных эссе, во всех его свободных текстах (то есть не несущих никаких формальных признаков подчиненности канонам определенного жанра), содержится, среди прочих политических или философских, множество мыслей, наблюдений, суждений о литературе, точнее, об авторах, как близких и созвучных его душе, так и вызывающих несогласие, чуждых. Эти взгляды Пеги естественно отмечены своеобразием его творческой личности. В них (как и в пламенных диатрибах Пеги-республиканца и идеалиста, как в излагаемых с размахом воззрениях и раздумьях Пеги-философа и христианина) говорит не профессиональный литературовед или литературный критик, но открывается весь страстный человек: его мировоззрение, характер, привычки.
Литературно-критические взгляды Пеги органично входят в плотную ткань авторской речи: они не теряются, напротив, заметны и ярки в потоке его целостного размышления, но и не легко извлекаются из текста, не без ущерба для них. В цитированном виде, вне контекста, иные из них могут показаться банальными.
В целом эссе Пеги представляют собой лавинообразные публицистические высказывания, нерегламентированные ораторские выступления, которые содержательно тяготеют к философскому и фрагментами богословскому осмыслению реальности, а литературная тема в них не просто дополняет и уточняет основную мировоззренческую линию, приводя свои специфические примеры в подтверждение главных тезисов, украшая логику философских раздумий поэтическими иллюстрациями, но в черед своего явления под пером автора она сама становится главной, так как доминирует у Пеги всегда чувство, с одинаковой и равноправной энергией выражающее себя в том, что его в течение монолога волнует: будь то диалектика милости и права в общественно-историческом процессе, дело Дрейфуса, философские
