справиться со всеми сложностями предстоящего торжества.
Дом Бофортов был одним из немногих в Нью-Йорке, где имелся настоящий танцевальный зал. В те времена уже считалось «провинциальным» убирать наверх всю мебель из гостиной и накрывать паркет грубым холстом на время бала. Наличие бального зала, который использовался только для танцев и больше ни для чего, где окна были закрыты ставнями в течение всего года и открывались лишь на один-единственный день, где позолоченные стулья стояли сдвинутыми в угол, а люстра была затянута кисейным чехлом, являлось большим достоинством. И это достоинство искупало все темные пятна в биографии мистера Бофорта.
Миссис Арчер, любившая выражать свои взгляды на социальное устройство общества афоризмами, как-то сказала: «У каждого из нас есть свои любимчики-простолюдины», и хотя эта фраза звучала довольно рискованно, она пришлась по душе многим избранным.
Бофорты, однако, не были простолюдинами, хотя некоторые считали, что семейство банкира еще хуже, чем те. Миссис Бофорт принадлежала к одной из самых родовитых и почтенных фамилий Америки. В девичестве она звалась Региной Даллас – из тех Далласов, что обосновались в Южной Каролине, и была красавицей без гроша в кармане. В нью-йоркское высшее общество ее ввела кузина, экстравагантная Медора Мэнсон, постоянно совершавшая нелепые поступки из самых благих побуждений. Разумеется, любой человек, состоящий в родстве с Мэнсонами и Рашвортами, имел, так сказать, «права гражданства» в нью-йоркском обществе, но разве Регина Даллас не утратила эти права, сочетавшись браком с Джулиусом Бофортом?
Проблема заключалась в том, кем был этот самый Бофорт? Он считался англичанином, был любезен, красив, вспыльчив, гостеприимен и остроумен. В Америку он прибыл с рекомендательными письмами от зятя-банкира старой миссис Мэнсон Минготт и быстро занял заметное положение в деловых кругах. Однако его образ жизни отличался беспутством, язык – остротой, а происхождение было покрыто мраком. Поэтому, когда Медора Мэнсон объявила о помолвке своей кузины с этим господином, ее восприняли как очередную глупость в длинной веренице экстравагантных поступков бедняжки Медоры.
Но глупость столь же часто выручает своих детей, как и мудрость. И через два года после свадьбы юная миссис Бофорт имела самый изысканный дом во всем Нью-Йорке. Никто толком не знал, как свершилось такое чудо: ленивая и пассивная девица, которую злые языки считали туповатой, превратилась в белокурую, пышно разодетую и увешанную драгоценностями богиню, которая, как казалось, с каждым годом становится все моложе и прекраснее. Она царила во дворце из коричневого камня, который возвел Бофорт, и заставляла все светское общество вращаться вокруг себя, даже не пошевелив тонким пальчиком, унизанным кольцами.
Знающие люди утверждали, что Бофорт собственноручно муштрует слуг, учит повара готовить новые блюда, указывает садовникам, какие цветы выращивать для украшения обеденного стола и гостиных, сам составляет списки гостей, варит послеобеденный пунш и диктует записки, которые его
