почему я прибегла к спиртному? – вопросом заключила я свой подробный рассказ о зломытарствах этого вечера.
– Так и я поэтому, – пробасила Иванова, словно мне не известно чем обычно заканчивается ее рабочий день. – Когда Катерина в истерике примчалась на кафедру, – продолжила она, – мне сразу захотелось дернуть стаканчик.
– А мне захотелось дернуть стаканчик, когда я обнаружила свою «Хонду» у ворот портнихи, – пожаловалась Катерина. – «Хонда» есть, а Сони нет. Я час ждала, другой, третий… Помчалась в мединститут и дернула, не сердись, Витенька, только один стаканчик, – как кролика, погладила она мужа по голове.
Моргун, видимо, счел, что нельзя оставаться безучастным к этому разговору и сообщил:
– А мне захотелось дернуть, когда группа балбесов в обмен на тройки принесла портфель водки.
Пришлось признать, что я единственная в этой компании «дернула» без веских причин. Однако, Иванову эта тема уже не интересовала. Она пошла дальше и заявила:
– Завтра поедешь домой.
– И не подумаю, – возмутилась я. – Пока не отыщу тот дом, – никуда не поеду.
Катерина всплеснула руками.
– На твоих глазах грохнули человека, и ты снова хочешь туда?! – ужаснулась она.
– В том-то и дело, что не грохнули, – пропищал Моргун. – Человек исчез таинственным образом, что еще хуже. Удивительно, Сонечка, что вам удалось выбраться живой и невредимой. Не советую второй раз испытывать фортуну.
– Фортуна нон пенис, ин манус нон рецепе, – со знанием дела вставила Иванова.
Виктор хорошо знал свое дело толмача.
– Фортуна не член, в руки не возьмешь, – мигом перевел он.
Я поняла, что простодушием их не проймешь и пора прибегать к хитрости.
– В любом случае не могу уехать, не нарушив данного слова, – заявила я, уповая на принципиальность Ивановой.
– Кому дала? – тут же поставила она вопрос ребром.
Здесь я уже целиком могла положиться на словоохотливость Катерины.
– Масючка плачется, просит реализовать ее герани, – тут же выскочила с пояснениями она. – Сонька сдуру дала клятвенное обещание.
Иванова очень нецензурно выругалась, выразительно посмотрела на Моргуна, выругалась еще нецензурней и обратилась ко мне с «душевной» речью:
– Так продай их к чертовой бабушке и отправляйся в Москву. Не для того я брала тебя с собой, чтобы ты лазила по всяким «малинам» и подглядывала за тремя подонками, которые «валят» четвертого. На реализацию гераней – три дня, – заключила она и с чувством исполненного долга потянулась за бутылкой.
– Завтра дашь мне машину, – напомнила я Катерине.
– Дам, – нехотя ответила она.
– Вот и прекрасно, – подытожила Иванова и, озорно обведя компанию глазами, гаркнула во все горло:
– Ефим Борисыч! Запе-вай!
– Студент студента фибулей ударил по мандибуле! – жизнерадостно
