фигура и неторопливая речь производили самое выгодное впечатление на совхозное начальство, и Манецкий всегда брал его с собой, когда шел закрывать наряды, тем более что Антон не делал круглых глаз, когда из сумки Манецкого вместе с деловыми бумагами на свет являлись обязательные бутылки водки.
Именно Борецкий на одной из первых подобных встреч достал бутылку коньяка и предложил местному строительному начальнику сыграть в излюбленную этим начальником (и откуда только узнал!) игру – шашки. Роль шашек выполняли пятидесятиграммовые стопки – с водкой с одной стороны и с коньяком с другой. Взятие шашки подразумевало выпивание ее содержимого. Борецкий после своего вызвавшего всеобщий восторг предложения в свойственной ему манере ушел в тень, и играть пришлось Манецкому. Эта игра вошла в анналы стройотрядовского движения и навсегда вписала имя Манецкого в историю. Местный начальник одержал поистине пиррову победу со счетом 2:1. В тот год они заработали рекордную сумму, обошлись без травм и прочих эксцессов, и не получили ни одного замечания от районного штаба, так что командир и комиссар были довольны друг другом.
Позже они работали в факультетском комитете комсомола в бытность Борецкого его секретарем. Затем их дороги разошлись. Манецкий прекратил всякую общественную деятельность, за исключением минимально необходимой для характеристики, и ушел в работу и добывание денег для семьи, а Борецкий, попав в «колоду», прыгал с должности на должность и недавно стал заместителем декана. Мимоходом он стал доцентом и даже получил небольшую научную группу, которая была целиком поставлена на сотворение ему докторской диссертации. Несмотря на символическую педагогическую нагрузку, времени на научную работу у Борецкого почти не оставалось и он часто обращался за помощью к Манецкому, отплачивая ему всяческими административными услугами.
Влетев в кабинет к Борецкому, Виталий с порога воскликнул:
– Антон, что за херня? Ничего ж себе подарочек к новому году!
– Не кипятись. Это ты о чем?
– Как о чем?! Ты же приказ подписывал, что мне на картошку надо ехать!
– Первый раз слышу. Накладка какая-то вышла. Мне спустили разнарядку, я ее отфутболил на кафедры, те дали фамилии, Лидочка напечатала, я подмахнул. Я-то здесь при чем?
– Но я категорически не могу ехать. У меня работа…
– Витя, не на митинге, свои люди. Ну кому нужна твоя работа? На занятиях подменят. Скажи лучше, что халтура твоя станет, это другой разговор, но это – твое личное дело, и не могу я тебя на основании этого освободить.
– У меня двое детей.
– Из-за детей мы только женщин освобождаем, да и то не всех. Если бы еще только народился. А Колька твой, не успеешь оглянуться, тебя перерастет и младшему скоро в школу.
«Плохо, когда начальство слишком хорошо тебя знает», – подумал с досадой Манецкий.
– Не могу, понимаешь, не-мо-гу! – развел руками Борецкий. – Я тебя хоть сию минуту из списка вычеркну, но достань замену. Тебя
