в ее поколении: высокие черные сапоги, белые ажурные шерстяные чулки сомнительной чистоты, слишком короткая юбчонка и длинный неряшливый пуловер из толстенной шерсти. У любого человека возраста и поколения Пуаро при ее виде могло возникнуть только одно-единственное желание: как можно быстрее засунуть эту девицу в ванну. У него нередко возникало подобное желание, когда он ходил по улицам. Там ему встречались сотни юных особ, выглядевших точно таким же образом. Все они казались грязными. И тем не менее, словно противореча подобному определению, данная девица выглядела так, словно ее недавно утопили в реке, а потом вытащили на берег. Подобные девушки, подумалось ему, на самом деле, наверное, не особенно грязные. Просто они не жалеют сил и времени, чтобы выглядеть такими.
Он встал, с обычной вежливостью пожал ей руку и пододвинул ей стул.
– Вы желали меня видеть, мадемуазель? Присаживайтесь, прошу вас.
– Ох, – сказала девица, немного запыхавшись. И уставилась на него.
– Eh bien?[3] – спросил Пуаро.
Она явно колебалась.
– Думаю, мне лучше постоять. – Ее большие глаза продолжали с сомнением смотреть на него.
– Как вам будет угодно.
Сыщик сел на свое место и, поглядев на нее, стал ждать, что будет дальше. Девушка переминалась с ноги на ногу. Поглядела на свои ноги, потом подняла взгляд обратно на бельгийца.
– Вы… вы действительно Эркюль Пуаро?
– Несомненно. И чем я могу быть вам полезен?
– Ох, понимаете, это довольно трудно объяснить… Я хочу сказать…
Пуаро решил, что ей, наверное, требуется немного помочь.
– Мой слуга сообщил мне, что вы желали проконсультироваться со мною, поскольку полагаете, что, «возможно, совершили убийство». Это верно?
Девушка кивнула:
– Да, верно.
– Но в подобных делах обычно не возникает никаких сомнений. Вы должны сами быть уверены в том, совершили вы убийство или нет.
– Ну я не знаю, как это объяснить. Я что хочу сказать…
– Давайте рассказывайте, – мягко сказал Пуаро. – Присядьте. Расслабьтесь. И расскажите мне все.
– Я не знаю… ох, боже мой, я не знаю, как… Понимаете, это так трудно… Я… я передумала. Не хочу быть грубой и невежливой, но… мне, наверное, лучше уйти.
– Рассказывайте. Смелее!
– Нет, не могу. Я-то думала, что приду и… и попрошу вас, спрошу, что мне дальше делать… но не могу, понимаете, не могу! Это совершенно не так, как я думала, совсем иначе…
– Иначе, чем что?
– Мне ужасно жаль, и я вправду не хочу выглядеть невежливой, но…
Она очень глубоко вздохнула, посмотрела на Пуаро, потом отвернулась и внезапно выпалила:
– Вы слишком старый! Никто не говорил мне, что вы такой старый! Я правда не хочу быть невежливой и грубой, но… это вот
