его? После всего того, что произошло?
– Возвращение блудного сына, верно? Ты прав. Готовь тучного тельца! Тебе придется зарезать тучного тельца, Альфред[6]. Мы должны оказать ему грандиозный прием.
– Но ведь он опозорил тебя… всех нас… – возразил Альфред. – Он…
– Можешь не перечислять его преступления. Список получится длинный. Но Рождество, как ты помнишь, – праздник прощения. Мы должны принять в дом блудного сына.
– Для меня это… настоящее потрясение… – пробормотал, вставая, Альфред. – Никогда не думал, что Гарри когда-нибудь снова появится в этих стенах.
Симеон подался вперед.
– Ты ведь никогда не любил его, верно? – неожиданно смягчившись, спросил он.
– После того, как он так поступил с тобой…
– Кто старое помянет, тому глаз вон, – усмехнулся Симеон. – Ведь именно таким и должно быть Рождество. Верно я говорю, Лидия?
Жена Альфреда тоже побледнела.
– Вижу, в этом году Рождество занимает все ваши мысли, – сухо произнесла она.
– Хочу собрать вокруг себя всю мою семью. Мир и добрая воля. Я уже стар. Ты уходишь, мой дорогой?
Альфред торопливо вышел. Лидия на мгновение задержалась.
Симеон посмотрел вслед сыну.
– Я расстроил его. Они с Гарри никогда не ладили. Тот имел привычку издеваться над Альфредом. Называл его Медленный, но Верный.
Лидия собралась что-то сказать, но, заметив выражение лица свекра, передумала. Похоже, ее сдержанность расстроила старика. Что дало ей смелости сказать:
– В забеге зайца и черепахи побеждает черепаха.
– Не всегда, – возразил Симеон. – Не всегда, моя дорогая Лидия.
– Извините меня, но я должна догнать Альфреда, – с улыбкой сказала она. – Неожиданные известия выбивают его из колеи.
– Да, Альфред – не любитель перемен, – усмехнулся старик. – Он всегда был жутким занудой.
– Альфред очень предан вам, – произнесла Лидия.
– Тебе это кажется странным, не правда ли?
– Иногда, – ответила женщина и повторила: – Иногда.
С этими словами она вышла из комнаты. Симеон посмотрел ей вслед, вновь усмехнулся и потер руки.
– Забавно, – произнес он. – Весьма забавно. Похоже, меня ждет веселое Рождество.
Он с усилием поднялся и, опираясь на трость, проковылял через всю комнату к большому сейфу, стоящему в углу. Затем набрал код и повернул ручку. Дверца открылась. Сунув внутрь дрожащую руку, Симеон вытащил наружу небольшой мешочек и высыпал на ладонь горстку неограненных алмазов, которым затем дал просыпаться между пальцами.
– Идите ко мне, мои красавицы, – проворковал старик. – Вы все такие же… мои старые друзья. Это были славные деньки, славные… Вас не станут резать и гранить, мои друзья. Вы не будете висеть на шее у женщин, или у них в ушах… вы не будете у них на пальцах… Вы – мои! Мои старые друзья. Мы с вами кое о чем знаем, вы и я. Пусть я стар, но я еще не вышел в тираж. Во мне, старом псе, еще много сил. И от жизни
Намек на библейскую притчу о блудном сыне, в честь возвращения которого отец велел заколоть тучного тельца (Лк. 15:11–32).
