в наши края вместе с Вильгельмом Завоевателем.
Лидия улыбнулась.
– Наверное, так и было. Правда, с тех пор они пустили тут корни.
– Как поживет старина Альфред? – спросил Гарри. – Все такой же старый добрый брюзга?
– Мне трудно сказать, каким он вам покажется – прежним или изменившимся.
– А как остальные? Разлетелись по всей Англии?
– Они все соберутся здесь на Рождество.
Гарри сделал круглые глаза.
– Настоящее семейное Рождество? Что случилось со стариком? Раньше он был начисто лишен сентиментальности. Не могу припомнить и его особой любви к ближним… Должно быть, он сильно изменился.
– Возможно, – сухо произнесла Лидия.
Пилар с интересом слушала их разговор.
– А как старина Джордж? – полюбопытствовал Гарри. – Все такой же скупердяй? Как он, бывало, брюзжал, когда был вынужден расставаться с полпенни своих карманных денег.
– Джордж – член парламента, – сообщила Лидия. – Представляет там избирателей Уэстерингема.
– Что?! Лупоглазый в парламенте? Господи, вот это здорово!
Гарри откинул голову и расхохотался. Громоподобный хохот, в стенах комнаты он прозвучал пугающе грубо. У Пилар перехватило дыхание. Лидия поежилась.
Внезапно, уловив за спиной какое-то движение, Гарри умолк и резко обернулся. Он не слышал, как кто-то вошел, но теперь в комнате неподвижно стоял Альфред и со странным выражением смотрел на брата.
Гарри с минуту стоял неподвижно, затем его губы растянулись в улыбке.
– Да это же Альфред! – воскликнул он, шагнув навстречу брату.
Альфред кивнул.
– Привет, Гарри.
Оба стояли, глядя друг на друга. Лидия затаила дыхание. «Какой абсурд, – подумала она. – Смотрят друг на друга, как два пса».
Глаза Пилар округлились еще больше.
«Как глупо они выглядят, – подумала она. – Почему не обнимутся? Впрочем, у англичан нет такой привычки. Но они могли хотя бы что-то сказать друг другу. Почему они просто обмениваются взглядами?»
– Забавно снова оказаться здесь, – наконец сказал Гарри.
– Пожалуй… да. Сколько лет прошло… с тех пор… как ты уехал.
Гарри гордо вскинул голову и провел пальцем по подбородку. Это был привычный жест, означавший воинственность.
– Да, – сказал он. – Я рад, что приехал… – Немного помолчав, он многозначительно добавил: – Домой.
Глава 2
– Наверное, я был порочный человек, – произнес Симеон Ли.
Старик сидел, откинувшись на спинку кресла. Вскинув подбородок, он принялся задумчиво водить по нему пальцем. В камине перед ним ярко пылал огонь. Рядом, держа в руке некое подобие веера из папье-маше, сидела Пилар. Она прикрывала им лицо от жара и время от времени грациозно обмахивалась. Симеон довольно наблюдал за ней.
Он заговорил
