style="font-size:15px;"> Боль опоясывает поясницу и, рванув жилы, бросает меня на каменный пол коридора. Тарис, подхватив на руки, несет в комнату. Он осторожно кладет меня на кровать и, пока я метаюсь в пламенной агонии, гладит плечи и, едва касаясь, трогает мои взволнованные волосы. Они любят его руки, только орку и доверяют, льнут к охраннику, шелестят между собой, будто переговариваются.
Когда Тарис ушел, не помню, не слышала, но глаза я открываю на рассвете.
Пусть отправляют всех назад, я не готова к этому ритуалу. Попробую через месяц или два… Подумаешь, осталось девяносто дней. Мало ли опасностей нависло над нашим миром? Не одна я должна спасать Ялмез! Я все равно неживая, мне умирать не страшно.
Глава 4. Данил
Мужчин растаскивают. Воины клокочут, как индюки, там даже слов не разобрать, и мне кажется, что они не говорят, а рявкают. Кожа их черной формы повторяет фигуры и гасит свет. Матовые нашивки из матовой темной материи переплетаются с металлическими нержавеющими пластинами. Вряд ли театралы, и на кино не похоже. Да они и на людей не похожи! Будто скелеты, обтянутые тканью. Лица почти зеленые, такие выцветшие.
Что за место?
Но у меня не хватает времени подумать…
Когда голая дамочка скрывается, сбегая прочь, будто ошпаренная, меня бросает на пол и долго корчит огненной болью в животе. Это покруче отравления и дизентерии. Руки все еще крепко связаны за спиной, из-за этого я влетаю в каменный пол носом и силбно счесываю щеку.
Что Серебрянка со мной сделала? Там, где ее пальцы нарисовали узор, чуть ниже пупка, теперь будто приложен включенный паяльник. Хочется разодрать кожу, лишь бы избавиться от огня.
Когда дрожь проходит, а изо рта льется горькая слюна, я с трудом переваливаюсь набок и ору с жутким хрипом:
– Что за хрень… Отравила баба? А с виду душка. Красота обманчива, да, костлявые?
Зеленые человечки не отвечают, даже не переглядываются, эмоций не проявляют.
Сдавленно смеюсь под нос от абсурдности происходящего, стряхиваю с себя остатки острой боли. Губы заливает горячей кровью, что ползет по подбородку и капает на камень, а мне все это кажется таким незначительным. Ну, не бывает же так взаправду? Правильно?
– Вот это скрючило. Народ, что за фигня?! А ну прекращайте театр. Верю, что актеры вы прекрасные, но, блин, нахрена травить-то? Шаловливые у нее пальчики однако, я чуть не треснул от…
Кисти неожиданно освобождаются, у меня получается встать на четвереньки и приподнять тяжелую голову, посмотреть перед собой, зацепив взглядом тяжелые ботинки странного пошива на больших ногах громадины-орка и оценить дорогой вид бронзовых туфель, что будто вырезаны или отлиты из металла и плотно сидят на ногах лысого и, видимо, самую влиятельную личность в этом месте после Серебрянки.
Перед глазами все плывет и двоится, а пах взрывается, будто меня начинили оргазмическими снарядами. Приятно, но больно, сука, потому что разрядки нет, все тело – сплошная граната
