В жизни вообще никогда нет гарантии безопасности – такой, чтоб сто процентов. В любой момент всё может пойти прахом, но думать об этом – себе дороже. Надо просто жить. И вообще – Карл клёвый. Карл справится. Поверь мне.
Шлэйла будто прислушался к чему-то. Потом покачал головой. Упрямо, неверяще.
– «Ты плыла домой?» – наконец, спросил он.
– Да. Мы с другом двигались в Шолох. Мы не преступники, Ол'эн. Точнее… – я замялась. Вообще-то, именно преступниками мы и были, но я все никак не могла привыкнуть к тому, что такое плохое слово может иметь отношение ко мне. Ко мне! Я ведь положительный персонаж. Разве это не очевидно? Разве тут нет каких-то других, менее плоских, не таких оценочных слов?
– «Неважно», – Ол'эн устало прикрыл глаза. – «Ты должна быть со своим народом, как я – со своим. Мы утешим их в конце, если Авена, сиятельная богиня, краса мира и т.д. и т.п., не справится со Зверем».
– Авена и Карл, ты хотел сказать?
В ответ на мой упрёк Шлэйла невозмутимо подчеркнул слова «и т.д. и т.п.». Потом подошел и неожиданно вложил мне в руку значок Ловчей. Пока я радовалась вещице, рыбьеголовый двумя пальцами, брезгливо, взялся за подол моей серебристой рубахи, и что-то шепнул. Ткань затрепетала, сначала слабо, потом сильнее. Через несколько секунд она билась в конвульсиях, как выброшенная на берег плотвичка. Я почувствовала, что меня больше ничего не держит. Снова свобода! Классическое женское нытье про власть, которую над нами имеют шмотки, теперь обросло для меня новым значением.
– «Я покажу выход. Только тихо. Нас не должны увидеть, иначе мне конец», – наспех накарябал Ол'эн Шлэйла.
– Мелисандр должен пойти с нами.
– «Он тоже знаком с богами?» – рыбий хозяин глянул на меня с подозрением.
Я замешкалась. Мне ужасно захотелось соврать: дескать, да, знаком, вытаскивай его скорее, религиозный ты фанатик! Но пока я решалась на эту ложь во спасение, моя эмоциональная физиономия, судя по всему, успела отразить сомнение.
– «Тогда он, вместо тебя, останется на роли рассказчика. Рамбла справедлива».
– Да что ж вы заладили со своей справедливостью! Что за мания правосудия? – я в сердцах ударила себя по коленке, – Нет уж, Ол'эн. Мы уйдем вместе с Мелисандром. Не оставлю я своего друга в клетке со скатами!
– «Он станет рассказчиком, будет сидеть на тро…» – я не дала ему дописать, сердито выхватив перо из рук разволновавшегося капюшона.
Потом взяла Ол`эна за руки, и заглянула в глаза своим Убеждающим и Подкупающим Взглядом (обычно после него мне отказываются сделать даже стандартную скидку в кофейнях, но надо же тренироваться, коли жаждешь мастерства?)
– Ол'эн! Раз ты боишься, что мир падет, разве не стоит пустить к семье и Мелисандра тоже? Будь милосерден. Ведь Рамбла милосердна. Пожалуйста, помоги и ему тоже. Поможешь?
Метис заволновался.
Его руки были теплыми, удивительно теплыми для хладнокровного существа. А глаза – такими грустными, что мне вдруг захотелось плакать. Я заметила, что несколько крупных
