знатных Домах Шолоха.
Сердце моё сладко защемило: я почти на родине! Однако, собравшись шагнуть на первую ступень, я оробела…
Вдруг для Лесного королевства я все еще преступница?
Ведь как было дело: когда нас с куратором обвинили в измене и бросили в тюрьму, я смогла сбежать. А Полынь остался в темнице. Но ненадолго: хранитель Карланон отменил казнь моего коллеги. По идее, Полынь уже должен быть свободен.
А вот амнистию для себя я не попросила.
Мне бы хотелось надуться павлином и заявить, что причина этого заключается в моей колоссальной самоотверженности, но… Боюсь, я просто забыла.
Конечно, был шанс, что Карл, направляя весточку королю с требованием помиловать Полынь, и обо мне упомянул. Так сказать, сделал это «по умолчанию».
Но и вероятность обратного была высока. Хранитель тоже мог забыть. Или завредничать (он называл это «борьбой с читерством»).
Минут пять я стояла перед гордым фасадом посольства, мучительно гадая: в розыске я или нет? Выяснить это здесь, в Шэрхенмисте, не представлялось возможным. Разве что зайти внутрь, назвать свое имя, попросить о помощи… И при плохом раскладе оказаться в кандалах.
Снова.
А это не тот опыт, который я хочу повторить.
Посольские стражники подозрительно хмурились, поочередно указывая на меня глазами, мол, что с ней делать будем, дружище? А что с ней поделаешь – пока на ступени не шагнула – ни в чем не виновата. За любопытство денег не берут.
Наконец, я отвернулась и побрела обратно к центру Пика Волн. «Осторожность превыше всего», – годами твердил нам старый магистр Орлин. И сегодня, пожалуй, я последую его завету.
– Так, ладно, – я вздохнула, потом гордо задрала подбородок и уткнула руки в боки по «бодрящему» рецепту Кадии, – Ищем альтернативу.
Проходивший мимо шэрхен с собачкой покосился на меня. Ох, точно. С «пляжной» привычкой размышлять вслух, чтобы не свихнуться, надо завязывать.
– Вы не подскажете, где здесь ближайший ломбард? – спросила я.
– Там, – собачник махнул рукой в сторону витых башен неподалеку. Я деловито направилась в указанную сторону.
Согласно табличке у входа, ломбард тут действительно был. На шестом этаже. Шесть десятков ступеней, что к нему вели, я посвятила волшебной науке Вытаскивания Себя из Депрессии. Так, на каждой ступени я придумывала по одной причине быть благодарной и довольной жизнью. «Я в стране, где мои предки жили восемь веков, ура!». «Я все еще жива, ура!». «Я уже гораздо ближе к Шолоху, чем вчера, ура!», «И к шестому этажу тоже ближе, чтоб вас, праховы небоскребы… В смысле, ура!». Под конец с причинами было туго, но я кое-как справилась. Ввалилась с жизнерадостной улыбкой, натянутой всего-то на семьдесят процентов.
Но лицемерное благодушие всё равно расположило ко мне горбатого ростовщика.
Он сходу предложил выкупить плащ-летягу за баснословную цену в сто монет (ему очень приглянулся
