идущие по телевизору ток-шоу. Навряд ли… Да и я мог подхватить что-нибудь интересненькое.
– Хочу, – сказал поэтому я и посмотрел на Бабахова ясными, как первое большое чувство, глазами.
– Деньги плати, коли хочешь! – отреагировал непроницаемо тот.
Впрочем, не прошло и секунды, расхохотался:
– Шучу! Чего ни сделаешь ради доброго друга Ольгины Карловны, верно? Сейчас тебя отведут. Но помни: разговор не закончен.
Федосей нажал на какую-то кнопку, и вскоре меня действительно отвели.
Я никогда не был, так сказать, вживую на телевидении, и потому с описанием некоторых вещей, с которыми мне привелось там повстречаться, возникали определенные сложности.
Элементарно не хватало знания профессиональной лексики, чтобы очертить хотя бы беглыми штрихами все те предметы, окружавшие меня со всех сторон.
Скажу только, что все было презабавно. Много света, непонятные технические приборы, оживление, движение, суета… Сама студия почему-то напомнила школьный актовый зал. Такое же просторное и светлое помещение, у одной из стен которого шли равномерно возвышающиеся ряды скамеек для телезрителей.
Меня посадили с краю на предпоследний. Дали баночку «Кока-колы», чуть сморщенное зеленое яблоко, бумажный листок, предписывающий, как себя должно вести, и, пока я распихивал все это по карманам, прыснули в глаза какой-то едкой и загадочной жидкостью – отчего те через пару секунд заслезились, а само выражение лица (судя по выражению лиц остальных) приобрело трагичный оттенок.
Придя немного в себя, я вновь огляделся.
Шоу еще не началось. Федосей метался по площадке, где в креслах, о чем-то перехихикиваясь, сидели именитые гости, и проводил с каждым из них инструктаж.
Следом за Федосеем носилась Люсьен – мне почему-то казалось, что она лишь повторяла только что сказанное, исполняя, таким образом, роль чисто акцентирующую.
С залом по большей части работала бабенка, забиравшая меня не так давно с проходной. Она поочередно подходила к сидящим на своих местах и делала этим сидящим какие-то разъяснения… Поднырнув внезапно ко мне, проинформировала, что крупного плана со мной не будет и все предъявляемые «фоновикам» требования: вести себя тихо, не творить глупостей да не забывать поглядывать на большое электронное табло, что уже горело чуть в стороне от Бабахова, и выполнять всплывающее время от времени там.
– «Аплодисменты» – хлопай, «вздох» – вздыхай, «сдержанный смех» – сдержанно смейся. Думаю, это не сложно? – подытожила она.
Также, пока программа не началась, мне было разрешено съесть яблоко и выпить «Колу».
Сделав глоток, я начал разглядывать соседей.
Это была самая разнообразная публика. После недолгого визуального напряжения мне, впрочем, открылась и некоторая логика подобной рассадки. В центре расположилась творческая интеллигенция. Это было видно по их одежде в целом, а также по загадочной, я бы даже сказал – какой-то недоговоренной манере держаться. По правую сторону творческой интеллигенции
