точно. Он сменился в два часа ночи, ввалился в землянку и стал расталкивать солдат, занявших его место на нарах.
– Ну, а дальше? – Лейтенант испытующе оглядел обер-ефрейтора, его квадратное костистое лицо, массивное туловище с прижатыми к бокам длинными, тяжелыми руками. – Что было дальше?
– Дальше? – Ланге чуть шевельнул рукой, шире раскрыл свои большие светлые глаза. – Я не знаю, что вас интересует, господин лейтенант.
– Вы ни о чем с ним не говорили?
Ланге облизнул губы, переступил с ноги на ногу, шумно перевел дыхание.
– Говорил, господин лейтенант.
– О чем же, Ланге?
– Да ведь он, Хоманн, только три дня как из отпуска. А мы с ним из одних и тех же мест…
– Остбург?
– Остбург, господин лейтенант.
– Гм… Так о чем же вы беседовали? Предупреждаю, обер-ефрейтор Ланге, говорить правду, не лгать! Учтите, мне кое-что известно.
– Господин лейтенант в чем-то подозревает меня? – На лице Ланге отразились удивление, растерянность.
– Нет, нет, – быстро сказал ротный командир.
Шульц имел основания верить Ланге – исполнительному и храброму солдату. Но ни в чем ведь нельзя было упрекнуть и ефрейтора Георга Хоманна. Тот тоже считался лучшим солдатом и, кроме того, недавно спас жизнь ему, Шульцу. А вот полчаса назад выяснилось, что Хоманн исчез, причем не просто исчез, а перебежал к русским!
По требованию лейтенанта Герберт Ланге доложил о своей беседе с Хоманном. Она была обычной – ефрейтор Хоманн рассказывал о поездке в Остбург. Там все по-прежнему. Только вот бомбят город здорово. И люди ходят злые.
– Господин лейтенант, – сказал Ланге, заканчивая свой рассказ, – при выезде жандармы предупредили Хоманна, чтобы он держал язык за зубами: ни слова о том, что делается в тылу. Поэтому прошу вас…
Лейтенант вздохнул.
– Идите, Ланге, – вяло сказал он. – От вас ничего не добьешься. Идите, мне надо побыть одному.
Отпустив солдата, Шульц расстегнул крючки воротника мундира, задумчиво подсел к столу. Да, все ощутимее признаки того, что дело близится к развязке. Уже первые солдаты перебегают на сторону противника. В германском тылу, который теперь день и ночь бомбят самолеты американцев, англичан и русских, все больше проклинают войну, Гитлера, фашистов. Ну, а что дальше? Какова дальнейшая судьба Германии, немецкого народа, судьба самого Шульца?
Лейтенант Шульц встал, тряхнул головой, отгоняя невеселые мысли, неожиданно для самого себя грубо выругался. Он долго ходил по землянке, сильно затягиваясь сигаретой и бормоча проклятия. Затем, несколько успокоившись, подсел к телефону – надо было докладывать об исчезновении Хоманна.
Утром командир батальона майор Гаус зачитал перед строем подразделения приказ. Командир полка объявил, что ефрейтор Георг Хоманн, как дезертир из германского вермахта и предатель дела фюрера, лишается воинского звания, всех наград и прав. В случае поимки он подлежит расстрелу.
Хоманн благополучно
