не мировые бабы у тебя есть?
– Всяких хватает, – усмехнулся Герман.
Ехали в контору, или, как модно сейчас говорить, в «офис» на иномарке Горанина. По дороге думал: «Зачем Герман это делает? Из-за Маши? Хочет убедить друга, что оба они не соврали? Что отношения между ними только деловые? По логике вещей все обстоит именно так: налицо сговор». А логика капитана Завьялова никогда еще не подводила.
«Офис» оказался темной, мрачной комнатой с обшарпанной мебелью, а Валюша улыбчивой брюнеткой лет сорока. Орлиный нос, яркие губы, на пышной груди огромный золотой крест лежал как на подносе. Увидев Германа, она поднялась из-за стола и, оглядев его с ног до головы, сказала:
– Хорош! Сколько не виделись? Не звонишь, не заходишь.
– Я работаю, – важно сказал Герман и поправил галстук.
Подошедшая Валюша, никого не стесняясь, чмокнула его в щеку. Так вкусно, что сидевшая за соседним столом худосочная девица невольно облизнула губы.
– Вот мой товарищ, Завьялов Александр Александрович, – сказал Герман, положив руку ему на плечо.
– Это про которого в газете писали? – прищурилась Валюта.
– Он самый.
– Что ж. Можно попробовать. Мне многие звонили, но в память о нашей давней дружбе…
– Выходит, я злоупотребляю? – улыбнулся Герман.
– Да ты, шельмец, всем злоупотребляешь. И всеми. Ну да ладно. Тебя все одно не переделаешь. Жениться-то не собрался?
– Разве что на тебе. Да ты ведь откажешь!
– А вдруг да не откажу?
Они кокетничали друг с другом как люди, между которыми давно все решено, и потому можно теперь чувствовать себя свободно. Окружающие прекрасно это понимали. Завтра весь город узнает: Горанин приходил к бывшей любовнице устраивать кого-то на работу, а потом сказал: «С меня ужин в ресторане». Поход в ресторан тоже будет обсуждаться со смакованием всех подробностей. Что ели, что пили, сколько раз танцевали и куда потом поехали. Самое интересное, что Германа никто не осудит: лихой мужик. А Валюше все кости перемоют. Но ей, похоже, все равно. Она свободная видная женщина, при должности, при своей квартире, и случаем воспользуется обязательно. К такой женщине никто не подступится. Только Герман, который уверен в собственной неотразимости на сто один процент. А Валюша ждет, по лицу видно. Его ли, кого другого, но ждет.
– Сколько я тебе должен? – спросил Завьялов у Германа, когда они вышли.
– Да брось! – отмахнулся Герман. – Пустяки.
– Но ты же в ресторан ее собрался вести.
– И что?
– А потом еще куда-нибудь.
– Куда-нибудь… Эх, Зява, ты прямо, как девка красная! В нашем возрасте пора называть вещи своими именами, – наставительно сказал Герман. – Она приятная баба, чес-слово. Разумеется, жениться я на ней не могу. И она это прекрасно понимает.
– А почему не можешь?
– Ну, ты как ребенок! –
