из Парка, но веры, что Уот поступит по обещанию, у него не было никакой. Злобный Уот скорей прослывет изменником – во что он ставит волю короля, он уже объяснял – чем выдаст своих подручных. Так что тут был единственный способ – именно резать, если найдешь…
– Как это было и что было сделано? – отрешившись от своих мыслей, вопросил он Оливера Бернса, который стоял, опираясь на остатки несгоревшей загороди, и хмуро следил, как граф, хромая, расхаживает взад и вперед по руинам овечьего загона. Потеря сорока голов скота для графа Босуэлла значила не столь много, как для того отношения, какое сложится к нему в Долине, спусти он это с рук.
– Это было во вторую ночь, как вы ушли, лэрд, – отвечал Бернс. – Клинков девять и десять спустилось от холма Дамы, туда, где часовня, пытались пробиться в конюшню в старом доме, к галлоуэям, само собой. Ну, порезались – отошли. Я их два раза отгонял обратно в холмы, ан лезут и лезут. А на третий раз-то – долгий свист, как у них это заведено, и отошли совсем, ровно и не было. Видать, не пони им-то запонадобились… А тут и Алекс мчится, и сам вижу – дымит за Замковым ручьем… две овчарни подожгли, с одной мы их спугнули, со второй овец успели увести. Совсем мертвых трое, лэрд, а разно покалеченных восемь и десять. Моя вина, лэрд, недоглядел. Пошел было за ними, которые с овцами – так с холмов опять черти метнулись вниз на конюшню… галлоуэев мы отбили, а овец они увели.
– Твоя вина – тебе работа, Вихор. Сам станешь ловить этих паршивцев… но отвечай, как на исповеди, кто это был? Успел увидеть?
– Эллиоты, мой лэрд. Как пить дать, они. Вон, и метку с ножом оставили…
– Которые Эллиоты?
– Я бы сказал, те, что из Парка, коли позволите, лэрд, однако ночью рожи их главаря не видал, врать не стану.
Граф Босуэлл поступил строго и просто – направил вестовых в Бранксхольм, напоминая Скотту о необходимости принять меры согласно обещанию под бондом, также в Редхью к Робину Эллиоту, главе рода – с требованием выдать виновных либо дать заложников, пока подозреваемые не прибудут на суд Хранителя, и к Симу Армстронгу, лорду Мангертону, с приказом объяснить произошедшее на Спорных землях.
– Писанина! – хмыкнул лорд Болтон, наблюдая, как Джибби Ноблс скоро-скоро рисует своими скрюченными пальцами тонкие, изящные буквы. – Писанина никогда никого до добра не доводила, особенно тут, в Приграничье!
Житейский опыт подсказывал Болтону, что способ разрешения один – врубаться и крошить, но племянник упорно желал следовать букве закона. Одновременно Бернс-Вихор был выслан на поиски пропавшего стада, сорок голов небогатые Эллиоты колоть не станут, а вот отвести куда продать на скотный рынок – пожалуйста.
Ответы Белокурый получил довольно быстро и все – предсказуемые. Прибыл Уолтер Скотт, не поленился, поцокал языком на развалины овчарни, отпустил сочувственное «вот же сукины дети, да я бы их!..», распил с графом флягу
