важную на этом долбанном корабле железяку, и он, не поднимая кудлатой головы в матросском колпаке, усердно трудился – даром что родовитый дворянин и британский офицер, мать его растак.
Генри старался его не замечать – со времени отплытия они едва ли перекидывались парой слов за день. Да и не до разговоров особо было: после целого дня непривычно тяжелой работы оба падали в свои гамаки, которые матросы почему-то называли койками, и засыпали как убитые.
– Ричард! – ути-пути, это сердобольная сестренка притащилась проведывать своего лоботряса, по-прежнему подчеркнуто игнорируя Генри. – Как ты, любимый?
Любимый поднялся на ноги, радуясь законному передыху, и смущенно поглядывая на Генри, принял из ее рук фляжку с чистой водой из офицерского запаса. В то время, как Марго, что твоя добрая мамаша, заботливо утирала смазливое потное лицо ублюдка влажным – наверняка же! – платочком.
Фу ты, гадость, смотреть противно!
Генри, надменно дернув губой, поднялся тоже и демонстративно, вразвалочку, прошествовал к общей бочке для матросов, выставленной на палубе. Во избежание у команды болезней живота, в воду по обыкновению добавляли пару черпаков дешевого рома. Так что получался практически грог, а что еще нужно бывалому солдату для счастья? Тем более бочка нагрелась под солнцем, и эта протухшая жидкость в ней была почти горячей, как и положено приличному грогу, если бы только он был приличный.
Еще раз презрительно зыркнув в сторону сладкой парочки, Тейлор зачерпнул замызганным ковшом гадкий раствор и стал жадно пить, нарочито зажмурившись, будто изнемогал от сказочного блаженства. Хотя вряд ли кто-либо когда-либо испытывал удовольствие от этого вонючего теплого пойла – ну разве уж совсем конченные пропойцы. На самом-то деле, Генри впихивал в себя эту дрянь с бо-ольшим трудом, хотя пить, дьявол, хотелось так, что язык распух и еле ворочался в пересохшем рту.
Весело же началась для него эта поездочка, нечего сказать!
Капитан, видимо, узрев их непотребный скандал на пристани, встал в позу:
– Я не имейт никакой лишний каюта, герр Тейлор, – отрезал он совершенно определенно. – Здесь вам не трактир!
– Хорошо, – примирительно предложил Генри, – я отдам свое место сестре, герр Ван Денберг. Мы с мистером Райзом можем уйти на нижнюю палубу, к другим пассажирам.
Он, конечно, плохо представлял себе условия вонючего пассажирского трюма, но выбора особо не было. Что ж, как-нибудь… Солдаты они или где?
– Там очшень тесно, лейтенант. Прошу простить, судно есть перегружен. Я не планировайт взять еще пассажир.
Да, дьявол! Что ему вообще нужно?!
– Ладно, мы можем спать на верхней палубе или в грузовом трюме. Найдите нам с мистером Райзом какой-нибудь закуток. Мы должны поехать, сэр… то есть… герр капитан. Поймите, это вопрос… жизни и смерти! Вы меня еще не знаете! Я не отступлюсь.
Генри подозревал, что одно движение брови Ван
