style="font-size:15px;"> «Веселиться! – шагая рядом с Танечкой, сердито думала Настя. – Ничего себе веселье! Лучше сдохнуть! Алеша…. Позвонил ли он Антону? Ждет меня или забыл?»
Если бы не похищение, ее не прятали бы на этой вилле, она была бы теперь в Москве. И шестнадцатилетие свое отмечала бы дома, а не в Швейцарии. Конечно, ей устроили веселый праздник, Филевы были очень милы, надарили кучу подарков, и приходилось притворяться довольной, ахать и восхищаться. В действительности же, в этот день ей хотелось только одного – видеть Алешу.
…Настя долго не решалась сознаться в своем обмане – в том, что ей еще нет шестнадцати. Боялась, Алеша рассердится. Получилось случайно – незадолго до ее отъезда в Сибирь. Они лежали рядышком, глядя в потолок и отходя от только что испытанного невероятного счастья. Алеша обнимал ее за плечи, и Настя чувствовала, как волосы возле уха шевелятся от его дыхания. Именно тогда он и спросил:
– Когда у тебя день рождения?
– В июле, семнадцатого.
– Прекрасно, в этот день я смогу сделать тебе предложение руки и сердца. Что ты мне на него ответишь?
Настя растерялась.
– Я? Но мама и папа… они не разрешат.
– Что ж, старших следует слушаться.
В голосе его звучала горькая ирония. Неожиданно Насте припомнилась Лейла, которой он непрерывно названивал в первый день их знакомства. Они потом никогда больше об этой Лейле не говорили, но и ежику было понятно, что между ней и Алешей произошло что-то сильно его задевшее. Теперь тон у него был такой же, каким он в последнем разговоре с Лейлой по мобильному пожелал ей счастья. Испугавшись, что обидела его, Настя заторопилась:
– Причем здесь слушаться или нет? До восемнадцати без разрешения родителей в ЗАГСе не распишут, еще два года ждать придется.
Алеша, опершись на локоть, разглядывал ее чуть прищуренными глазами.
– Интересно, – протянул он, – кто-то меня уверял, что тебе семнадцать. Тогда по логике вещей в июле тебе должно исполниться восемнадцать.
– Я… ну… ты же не стал бы…. Ну, если бы я сказала, что мне пятнадцать. Я… – неожиданно Настя, приподнявшись, обхватила руками его шею, крепко прижала к себе, коротко и нежно целуя подбородок, щеки, глаза. – И что такого, что только шестнадцать? Раньше всегда в шестнадцать замуж выдавали. Ну, подождем два года, какая разница? Я ведь тебя люблю. Я люблю тебя!
Трудно сердиться, когда тебе клянутся в любви, Алеша рассмеялся и прижал ее к себе.
– Глупышка, это все сказки, любви не бывает.
– Нет, погоди, погоди, – шептала она, изгибаясь в его руках, – а что тогда бывает?
– Сейчас увидишь.
Когда они вновь смогли соображать, Настя легла на спину и с озабоченным видом прижала руку к солнечному сплетению.
– У меня душа болит. Разрывается от любви к тебе, а ты говоришь! А жениться
