силами изгнали стоявших там русских и клянутся в вечной покорности великому шаху. Они молят меня поскорее явиться во владение моих предков.
Аббас-Мирза гордо выпрямился и оглядел окружавших его ханов.
– Карабах мой, – величественно вскинув голову, сказал он, – Гянджа моя, и Тифлис тоже скоро будет моим!
Пока проходил военный совет, Гайк, ведя под уздцы коня, медленно брел по берегу Аракса, позади него, стараясь не отставать, шел алевит Зульфи, успевший за прошедшее время значительно окрепнуть. Тело и чисто выбритое лицо его больше не ужасали своей худобой, и видно было, что он молод – не старше самого Гайка. Они остановились у пятнадцати-пролетного моста, по которому в это время проходила колонна сарбазов, и стали с интересом разглядывать его оригинальную конструкцию – для мостовых устоев использованы были естественные скальные выходы, защищенные волнорезами. Из-за этого пролеты имели разные размеры, и сам мост, сооруженный из кирпича и булыжника, имел кривизну.
– Мост старинный, – обернувшись к Зульфи, оживленно сказал Гайк, – ему, наверное, тысяча лет, а то и больше. Жаль, что здесь нет моего отца, он заинтересовался бы конструкцией. Когда мы бывали в разрушенном городе Ани, отец всегда делал зарисовки древних предметов и изображений.
Лицо его стало грустным.
– Ага, я нарисую мост, и ты потом отдашь рисунок своему отцу, – предложил Зульфи и, поскольку Гайк, погруженный в свои мысли, не ответил, он вытащил из-за пазухи лист бумаги, карандаш и начал делать зарисовки.
Сзади к ним неслышно ступая приблизился старый пастух-илат (кочевник) и, шепелявя беззубым ртом, проговорил:
– Если молодой ага пожелает увидеть, здесь поблизости есть еще один мост. За один абазе я отведу туда молодого агу.
Гайк дал ему монету и, оставив Зульфи тщательно вырисовывать опоры моста, отправился со стариком.
– Известно ли тебе, кто построил эти мосты? – спросил он, пока они шли.
– Эти мосты всегда были, ага, – убежденно отвечал илат, – по большому моя семья каждый год весной и осенью перегоняет скот на пастбище.
– Где же теперь твоя семья?
– В этом году Аллах разгневался и наслал на меня беду – овца столкнула меня с моста, когда я гнал стадо, я сорвался на скалы, хорошо не в самом высоком месте. Сломал себе обе ноги и расшиб голову. Меня оставили здесь с одной из моих жен, думали, я умру. Даже вырыли могилу и оставили лопату, чтобы жена могла меня похоронить, а мой скот погнали дальше мои братья. Только Аллах смилостивился, мои кости быстро срослись я уже почти здоров, хожу не хуже, чем прежде, только зубы все выпали.
Внимательно взглянув на илата, Гайк понял, что тот вовсе не стар, как ему показалось вначале из-за шепелявой речи и чуть ковыляющей походки. Он хотел спросить у илата что-то еще, но споткнулся и чуть не упал, а когда разглядел, что у него под ногами, то почувствовал, как
