движения, осанка, манера держаться, говорить, поднимать бровь. Человек, которого я посылал в Эчмиадзин, рассказал, что после прибытия Нерсеса в монастырь многие заметили, как Гайк похож на архиепископа, хотя никому и в голову не пришло искать причину там, где она лежит. Кто-то пустил слух, что Гайк – племянник Нерсеса. Полагаю, прежде Нерсес даже не подозревал о существовании мальчика, но все поняв, он поспешно удалил его из монастыря.
Откинувшись на подушки, Аббас-Мирза хохотал, как безумный. Агало, никогда прежде не видевший шахзаде столь веселым, смотрел на него с некоторой опаской.
– Аллах, почему… почему у христианских священнослужителей для достижения высоких званий и власти нужно отказаться от зова плоти? Разве Аллах не дал им то же самое орудие любви, что и остальным мужчинам? И Нерсес Аштаракеци… столь чтимый армянами… за свою святость, не устоял! – речь с трудом сумевшего заговорить Аббас-Мирзы, все еще прерывалась смехом. – Нерсес, осуждающий священнослужителей за то, что естественно для всех людей, не устоял! Что подумают о нем те армяне, которые теперь беззаветно доверяют каждому его слову? А им следует это знать – тогда они не станут столь слепо ему верить.
– Шахзаде знает, – осторожно заметил Агало, – что оружие, хранимое за пазухой, порой опасней того, каким открыто размахивают.
Подумав, Аббас-Мирза оценил правильность совета и кивнул.
– Ты прав, Агало. Пусть юноша пока остается в Тебризе, и передай ханум Геозале, что за ее великий ум она будет мною щедро награждена. Тебе же я жалую кольцо с бриллиантом и кашемировую шаль.
– Какими словами мы сможем выразить благородному шахзаде нашу благодарность? Однако есть еще новость: желая разузнать побольше о родителях юноши, я послал человека в Карс. Он узнал, что священник Багдасар убит, а жена его бежала. Ее видели в Эчмиадзине, она добралась туда со своей служанкой – хочет быть рядом с младшим сыном. Гайку о несчастье, постигшем его семью, не сообщили – никто, кроме Нерсеса, не знает, где он находится, а архиепископ не желает возвращения Гайка – ведь узнав о беде, юноша немедленно бросится к матери. Для остальных он – вор, скрывшийся неизвестно куда. Что прикажет шахзаде?
Покачав головой, Аббас-Мирза вздохнул.
– Несчастья не исправить, мертвых не оживить. У его матери есть еще один сын, а этот юноша пусть остается при мне. Возможно, придет время, когда я смогу извлечь пользу из его происхождения. Мой сын к нему привязан и делает успехи, обучаясь светским наукам, сам же Гайк увлечен работой в типографии Салех-Ширази. Остается найти ему жену. Что ты на это скажешь, мой мудрый Агало?
– Возможно, важные дела заставили благородного шахзаде забыть о том, что я говорил не так давно, – с улыбкой ответил Агало, – между юным Гайком и Эрикназ, вдовой Акопа Давояна, существует глубокая сердечная привязанность.
Шахзаде поморщился.
– Об этом мне говорила высокая ханум
