Шамирхан даже испугался – лицо цветом слилось с белоснежной стеной. Но взгляд ее огромных глаз пылал гневом, и голос был тверд:
– Сначала ответь мне ты, Шамирхан, для чего ты установил надо мной опеку?
– Я счел своим долгом позаботиться о тебе, сестра.
– И разлучить меня с Гайком?
– Ты сама должна решить, хочешь этого брака, или нет. Ншандрек еще не было, день венчания не назначен. Если пожелаешь отказаться, то я, как твой опекун, приму на свои плечи все последствия твоего отказа.
Ее стиснутые пальцы побелели.
– Понимаю, ты во что бы то ни стало хочешь устроить мой брак с Асри. Чего ты добиваешься, Шамирхан, какую игру ведешь? Скажи, может, я в чем-то тебе подыграю – ты ведь брат мой.
Насмешка, прозвучавшая в голосе Эрикназ, заставила его выпрямиться. Встретив ее смеющийся взгляд, Шамирхан неожиданно осознал: перед ним не дурочка, какой всегда представлялась ему его собственная жена Нуне.
– Прости, – тихо произнес он и, вежливо поклонившись, вышел.
Оставшись одна, Эрикназ позвала Сатэ и велела немедленно отыскать и привести к ней Гайка. Старая служанка сердито возразила:
– И не проси, ханум! После хоскапа невесте с женихом видеться не положено. Когда придет время ншандрек, и жених наденет тебе на палец кольцо, тогда и увидишь его.
– Я тебя и не прошу, – холодно ответила Эрикназ, – я тебе приказываю: пойди и приведи сюда Гайка. Иначе я сама сейчас встану и пойду его разыскивать.
– Нет-нет, ханум, даже не вздумай, – испугалась старуха, – только-только на ноги стала подниматься, уж сколько я молилась, чтобы Бог послал тебе выздоровление. Ладно, сама схожу, проведу его через боковую дверь, когда темнеет. Только пусть далеко от тебя сидит, нельзя, чтобы жених невесты даже случайно коснулся.
Гайк, еще не до конца осознавший, что с ним произошло, с улыбкой благодарил тех, кто, узнав о неслыханной милости шахзаде, спешил его поздравить. Однако прошедшей ночью к нему приходили мысли, одна тяжелей другой. И теперь Эрикназ заметила это, взглянув на его лицо.
– Вас что-то мучает, Гайк? – тихо спросила она по-французски. – Вы не рады нашей помолвке? Ах, наверное, это глупо! Я была очень больна и в бреду повторяла ваше имя и Агабеим-ага…. Говорят, она пережила страстную любовь в юности, поэтому, наверное, решила устроить мою судьбу. Она уверила меня, что в вашем сердце живет любовь ко мне, хотя я… я всегда сомневалась.
– Почему же? – опустившись перед ней на колени и заглядывая ей в глаза, спросил он. – Я дал повод? Не стремился выполнить любое ваше желание? Не открывал вам свои мысли и устремления?
Эрикназ закрыла лицо руками и покачала головой.
– Вы были мне другом, на которого я во всем могла положиться. Но… но вы всегда отводили глаза, когда наши взгляды встречались. И я чувствовала:
