воспитаннику не ко времени ссориться с муджтахидом, упредил готовые сорваться с уст шахзаде гневные слова.
– Почтенному муджтахиду, – поспешно сказал он, – должно быть известно, как никому другому, что плод должен созреть прежде, чем его сорвут. Так пусть же русские, успокоенные нашим миролюбием, дадут созреть плодам тех преобразований, что мудрый шахзаде проводит в армии.
В ответ муджтахид покивал головой.
– Высокочтимый каймакам прав, однако перезрелый плод не менее вреден, чем зеленый, – его глаза хитро прищурились.
Доктор Кормик, восседавший за столом между Генри Уиллоком и полковником Монтисом, дословно перевел им диалог почтенных старцев.
– Пока Аббас-Мирза под влиянием Бюзюрка, он не решится нарушить мир с русскими, – хмуро заметил Уиллок, – к счастью, Веллингтон опять отсрочил прибытие посольства. Когда посол Макдональд будет в Тебризе, Бюзюрк получит сильного союзника.
– Значит, война должна начаться до прибытия посла, – невозмутимо ответил Монтис.
После свадебного пира каймакам мирза Бюзюрк заболел, а спустя три дня умер. Доктор Кормик доложил Аббас-Мирзе, что у его старого воспитателя после допущенных во время застолья излишеств обострилась старая болезнь печени.
Из донесений преданных людей Ермолов знал обо всем, что творилось в Тебризе, но на просьбу его усилить кавказские войска одной дивизией или несколькими казачьими полками император Александр недовольно отвечал, что следует употребить все меры к сохранению мира, ибо война теперь для России невыгодна. И Ермолов «не замечал», что Аббас-Мирза под видом охоты регулярно объезжает придвинувшиеся к границе войска и устраивает им военные смотры.
Вконец обнаглевший Ереванский хан сделал вылазку, пытаясь занять земли на берегу озера Гокча, но был изгнан оттуда по приказу начальника пограничных постов полковника Северсамидзе. Ермолов сообщил об этом в Петербург и поставил в известность Аббас-Мирзу. В ответ министр иностранных дел Нессельроде заявил, что персияне на войну не решатся, и потребовал от главнокомандующего несмотря ни на что неуклонно выполнять все пункты Гюлистанского мирного договора. Аббас-Мирза в своем послании заверил, что готов употребить все средства и доказать, как велико его желание приобрести расположение русского императора.
Шахзаде также интимно сообщал Ермолову, что сам устал от наглости Ереванского сардара и желал бы сместить его, чтобы передать Ереванское ханство своему сыну от любимой жены Хозрев-мирзе. Однако, писал Аббас-Мирза, Ереванский хан пользуется особой милостью шаха, поэтому со всеми жалобами на него лучше обращаться в Тегеран. Посланник Мазарович повез в Тегеран письмо от Ермолова, был обласкан шахом, но на жалобу главнокомандующего Фетх-Али лишь развел руками – он де полностью доверил приграничные дела Аббас-Мирзе, поэтому по всем вопросам следует обращаться к шахзаде.
И,
