видеть сладкие сны, когда его энергично потрясли за плечо – возможно, несколько грубее, чем предписывалось правилами вежливости.
– Вставай, Андрей, срочное дело.
– Что, а? – он резко подскочил, протирая глаза.
– Хочу получить сатисфакцию, кроме тебя у меня здесь нет никого, кто передал бы мой вызов.
К кодексу чести относились в высшей степени серьезно, поэтому Андрей Шостак немедленно очнулся, сел на кровати и даже сделал попытку оправить нечто не очень чистое и кое-где порванное, заменявшее ему, по-видимому, ночную сорочку.
– Понятно, – важно проговорил он, – где и когда ты хочешь драться?
– Завтра. Вернее, уже нынче, на заре.
– Нынче? – окончательно проснувшись, Андрей решительно мотнул головой. – Ты шутишь, Иван, это не ссора в полку где все дела на месте решаются. В мирное время порядки другие, ты сам это прекрасно знаешь. Нужно отыскать твоего противника, чтобы передать ему вызов, – он начал загибать пальцы, – это раз. Договориться с секундантами, это два. А потом, возможно, ему, да и тебе тоже потребуется время, чтобы оставить распоряжения на случай, извини, неудачного исхода. Даже одного дня может не хватить.
Лицо Ивана стало угрюмым.
– Хорошо, действуй по правилам, но следующее утро – крайний срок.
– Да, кстати, – спохватился Шостак, – с кем ты хочешь драться?
– С лордом Гордоном. Это все.
Шостак сконфуженно почесал затылок.
– Погоди, погоди, я ведь должен назвать ему причину? Или нет?
– Не думаю, чтобы он стал спрашивать, – сквозь зубы процедил Иван.
И оказался прав: лорд Гордон действительно не стал ни о чем спрашивать, поскольку был не столь глуп, чтобы не связать вызов с неожиданным появлением русского в комнате, где они с прелестной мадам Надин предавались приятному времяпровождению. Больше всего он боялся, как бы правда не достигла ушей его пребывавшей в Эдинбурге невесты.
Глава шестая
Поединок состоялся на заре следующего дня в небольшой рощице вблизи старого замка Эберштайн. Шотландец стрелял первым и промахнулся, несмотря на то, что неплохо владел оружием, а Иван прострелил ему ногу. Присутствовавший при дуэли местный врач немедленно промыл и перебинтовал рану, лорда Гордона усадили в карету и увезли. В тот же день Иван, ни с кем не попрощавшись, покинул Баден-Баден и уехал в Милан. В первом его послании, отправленном по прибытии в Милан, Александра Петровна прочла:
«… Теперь, матушка, я в Милане, и народу здесь великое множество. Людей более занимает открытие железной дороги, нежели все остальное. Я тоже присутствовал на открытии, и мне железная дорога понравилась, говорят, у нас в России тоже скоро будут такие. На камни кладут длинные железные рельсы, по ним едет железный тягач, пышет огнем, пускает дым и тянет за собой вагонетки. В Англии, говорят,
