ожидая перепалки между хозяином и хозяйкой. Однако Елизавета, получившая изысканное воспитание, сумела не показать, как задел ее грубый тон мужа. Перед тем, как ответить, она отрезала кусочек от лежавшего у нее на тарелке яблочного пирога и, изящно держа его на вилке, с улыбкой кивнула:
– Ты прав, Илюша, мы были с визитом у Екатерины Ивановны – поехали к ней от модистки. Она всегда так ласкова с Наденькой, просила ее нынче привезти, не могла же я ей отказать.
Кусов недовольно поморщился.
– Терпеть не могу эту старую сводницу!
– Смею сказать, Илюша, ты ошибаешься относительно Екатерины Ивановны, – мягко, словно говоря с неразумным дитятей, возразила его жена, – она очень милая дама, в ее салоне собирается самое достойное общество.
– И кто же? – кромсая блин, проворчал Кусов. – Федька Хитрово да Гончарова?
Наденька, отчаянно покраснев, опустила глаза, ее мать, наоборот, побледнела и встревоженно посмотрела на золовку, но та с достоинством, делавшим ей честь, лишь удивленно приподняла брови.
– Ты прав, мы их обоих там встретили, но что в этом плохого? Ты что-то имеешь против Гончаровой? Мне кажется, она очень мила. К тому же, ее недавно пожаловали во фрейлины, я решила, что Наденьке знакомство с ней будет полезно.
– Как же, очень это ей полезно! – Кусов резанул по блину, и из-под ножа брызнуло варенье. – Полезно с Федькой пококетничать, да послушать, что эта сплетница Гончарова расскажет. И, конечно, сестрица ее Пушкина тоже там была, а?
Терпение его супруги казалось беспредельным, она улыбнулась еще более ласково и покачала головой, в голосе ее зазвучала печаль:
– Нет, Илюша, ты же помнишь, что нынче пятница. Наталья Николаевна по пятницам никогда не выезжает. Это день смерти ее мужа, она проводит его одна и в печали.
Липранди оторвался от своей беседы с мадам Сикар и с удивлением посмотрел на супругов.
– Разве Наталья Николаевна теперь в Петербурге? – спросил он. – Ходил слух, что после гибели Пушкина она удалилась в имение родных под Калугой.
Кусов ударил по столу так, что стопка подпрыгнула и опрокинулась. Брызги наливки полетели во все стороны, лакей подскочил убрать, пока красная жидкость не растеклась по скатерти.
– Вернулась! – рявкнул купец. – Хотя надо бы ей до конца жизни в глуши сидеть, грехи замаливать.
Елизавета Кусова и тут осталась совершенно спокойной.
– Ты неправ, Илюша, совершенно неправ, как можно? Наталья Николаевна ни в чем не виновата, все несчастное стечение обстоятельств. И она до сих пор не выезжает в большой свет. Но ведь Загряжская ее тетка, как не бывать у нее?
– Я помню Пушкин, – вступила в беседу мадам Сикар, с ненавистью взглянув на блины, которые за время поста успели ей опротиветь, – в Одесса он жил наш Hôtel du Nord. Итальянская улица. Потом месье Рено его сманил свой отель. Плохой человек месье Рено.
