сынок, – так представился отрок.
Дальше буря понесла, и с песком слова смела. Смысл бредней был таков:
– Папа умер, мама тоже, я внебрачный их сынок.
Он в отборных выраженьях выразил всю грусть свою. И вдобавок ко всему, в качестве любви к отцу, взять из мебели его, стулья – больше ничего.
– «А старик большая тварь», – он подумал, как знахарь. – «Раскалю его сейчас, я не тот, кто деньги даст».
Свечка ярко полыхала, речь старпера дребезжала. Он себя хвалил, хвалил, что себе он господин. Что сумел в столь трудный час, весь архив сберечь от глаз – посторонних и косых, любопытных и глумных.
– Вам надо памятник, мой друг, нерукотворный, – заключил Остап довольный. – Однако ближе к телу, мой драгоценный человек.
Минуты ровно через три, он получил все корешки. На корешках все адреса и подпись получателя.
– Можно-с расписочку? – писать – говорил старый чудак.
Как его еще назвать, Старый пень, осел безрукий. Ловко Бендером надутый. Как оплеванный стоял и Остапа провожал. Взглядом дикого шакала и напуганной змеи. Вот такие вот блины.
А звонок звенел опять, стук шагов стал нарастать. И в передней появилось лицо Федора-отца, конкурента и осла. Оказавшись родным братом предводителя и небесным хулиганом покровителя. Деньги выплатил вперед, взял бумажки и взалет. А в залете потому, что неверный путь ему указал наш продавец, околпаченный в конец.
– «Прямь с ума все посходили, – думал он, ложась в кровать. – «И зачем нужны им стулья, я купил бы уж сервант».
Он разделся, помолился, лег и сразу же забылся.
За ночь холод был съеден без остатка. Воробьи купались в лужах по порядку. Небо было в мелкой облачной крупе, ветер пел романсы разгулявшейся весны. Солнце грело ватт на сто, задыхались все в пальто.
Ипполит ржал словно конь, умываясь в номере. Комбинатор наш великий, весь усталостью забитый, нес в постели сонный пост. Заодно задал вопрос:
– Прошу выплатить задолжность, дорогой мой Михельсон.
Выкатив глаза в туман, что-то тихо он мычал.
– Что за номер с удивленьем? – говорил Остап ему. – Да, должны же вы мне деньги, тридцать пять рублей к тому. И сюда же вам расписку, милый, старенький солдат. Пополам идут расходы, сон брильянтовый не брат.
Лучезарно улыбаясь, Кондар вышел в коридор. Там вышагивал как гном отец-Федор –наш герой. На прогулке два врага, два соперника. И у каждого в груди кипел восторг победы. Обменявшись лишь саламом и, съязвив в третий заход, Ипполит зашел в свой номер, оттуда выплыл теплоход. Теплоход с названьем «Бендер» плыл, как баржа с коньяком, наступая на шнурки собственных ботинок.
– Что вам угодно? – прошептал угодник Бога.
– Мне угодно продать вам старые кальсоны, две ручки от ночного судна и ложку старую без дна.
А в голосе Остапа была холодная зима. Отец Федор медленно пошел в «каюту».
– Есть
