пленник умрет и с другой планеты кровники явятся?
– Забирай, – махнул Шакро рукой. – Ты в России долго живешь, ты лучше меня знаешь, что в этих случаях надо делать. Зачем мне кровники с неба?
– Яму у старого дуба вырыл? – спросил Салауддин.
– Где же еще, – сказал Шакро и снова принялся методично отбивать косу. Словно четки перебирал.
12
Яму Салауддин нашел сразу.
Это федералам надо было ее два дня искать. У горцев свои хитрости, в суровом краю живут, жизнь сама сноровке учит.
Подняв решетку, Салауддин с сомнением посмотрел вниз. Пахло землей. Еще пахло грязным человеком, который лишен свободы, а потому вынужден испражняться на себя.
– Есть кто живой? – спросил он.
В яме молчали.
Салауддин выругался вслух. Лезть в яму ему не хотелось, уж больно там было неуютно, стоило только представить, что решетка вдруг закроет яму и сделает звездное небо клетчатым и далеким. Подумав, он все-таки полез.
Спичка на мгновение осветила тесное черное нутро ямы.
Зелененький лежал в куче тряпья у стены. На первый взгляд, он казался мертвым, но грудь вдруг судорожно приподнялась и опала, словно пришелец попытался заглотить воздух и подавился им. Салауддин покачал головой и наклонился, беря пришельца на руки. Тот был маленьким и безвесным, точно кукла, которую Салауддин купил в Царицыне на девятилетие младшей дочери.
Взобравшись на ступеньки, Салауддин положил ношу на краю ямы и совсем уж собрался вылезти наружу, но в это время у другой стены ямы кто-то зашевелился и ломкий молодой голос спросил:
– Есть принесли?
– Ты кто? – спросил Салауддин.
– Миша… – сказал пленник и, подумав, добавил: – Романов!
– Откуда ты?
– Меня в плен взяли, – сказал невидимый Миша Романов. – Служил я здесь. А родом я с Царицынской области, в поселке Степана Разина мы живем.
В поселке Степана Разина! Салауддина прямо обожгло. Знал он Романовых со Степана Разина – и Веру Матвеевну знал, и мужа ее, плотника Анатолия, и их старшего сына Мишку не раз видел.
Он снова зажег спичку. Спичка выхватила из темноты бледное худое лицо и блестящие глаза, в которых отражался огонь.
– Ходить можешь? – спросил Салауддин.
– Могу, – сказал пленник и заплакал.
Аллах свидетель, если бы не этот плач и если бы Салауддин не знал родителей сидящего в яме солдата, он, вероятно, поступил бы иначе. Но, увидев эти блестящие от голода и страха глаза, Баймиров уже не колебался.
– Лезь за мной, – сказал он, поворачиваясь к лестнице.
Выбравшись из ямы, он подождал, пока это сделает пленник. Мишка Романов был невысоким, тщедушным и больше напоминал подростка, чем возмужавшего парня. Такому ли служить в армии, а тем более воевать?
Салауддин покачал головой и наклонился, чтобы
