кто их услышит с такой высоты?
Князь поднял палец, мгновения вглядывался в лицо розмысла, потом кивнул.
– Ухом не услышат. В душе станут звучать!
Прошелся по светлице, подошел к столу, взял в руки китайского болванчика из агальмолита, рассеянно щурясь, повертел его в руке. Розмысл посмотрел в окно терема.
По двору расхаживала красна девица в цветастой азиятке, из-под которой выглядывали сафьяновые красные туфельки, расшитые жемчугами. Девка из простолюдинок была, только сладкая участь ей выпала – князю приглянулась, в челядь дворовую попала, и не простой шматыгой, управительницей или сонницей взяли – пуховые подушки князю на ночь взбивать.
Перевел взгляд на курносое и оттого задиристое лицо князя.
– Не прикажи казнить, – устало сказал розмысл. – Какие ж тут колокола, ежели блуд кругом один и воровство. На днях боярин Глазищев вместо хорошего леса для устройства строения для пуска огненного змея негодный амбарник пригнал, его только на холодные строения пускать.
Молодое едва опушенное первым волосом лицо князя Землемила исказилось. Он жадно схватил колокольчик, зазвонил неистово, и на пороге светелки показался Николка Еж в аксамитовой безрукавке и плисовых шароварах, заправленных в сапоги. Уж и глаза у ката были! Таким взглядом железо не возьмешь, а олово плавить запросто можно было. Неистово и жадно глядел кат. Глянул на князя вопросительно, словно дворовый пес, вопрошающий хозяина: сразу в глотку впиться или команды подождать?
– Боярина Глазищева нынче же в железа взять вместе с челядью и домом его, – приказал князь. – Допытаться со всей строгостью: по чьему наущению им нестроевой лес нашему розмыслу поставлен был. Чую я, Николка, без аглицкого или немецкого наущения не обошлось, сам бы не додумался жадничать на таком деле!
Кат молча кивнул и исчез, ровно как не было его. Голоса не подал. А розмыслу любопытно было услышать ката: баяли люди про него, что алалыка Николка, слова правильного сказать не мог, все картавил, ровно ему дверью язык во младенчестве прищемили. И росту он оказался невеликого, а баяли – богатырь! Хорош богатырь, до загнетки русской печи не достанет! Правда, выглядел он при мелком росте своем авантажно, за-звонисто.
– Вот так, – сурово сказал князь Землемил. – И по-другому не будет, Серьга!
И понял розмысл, что в случае неудачи все ему припомнят, все речи крамольные, все высказывания неосторожные. Князь руки марать не станет, верного пса своего кликнет. Поэтому и к себе не поехал.
Сел в повозку и отравился прямо в пытной амбар, где из кованых деталей очередного огненного змея собирали. Картина, которую увидел розмысл, грела душу, и умилительно на душе от нее становилось. Половина змея еще каркасом лишь обозначена была, но нижняя часть уже собиралась на клепках. Грозно выглядел огненный змей, даже еще незаконченный. Трубы уширенные, через которые надлежало вылетать пороховому пламени, мастеровые усердно полировали
