уже более трезвая мысль: ничего, мол, устроет он ей нынче ломку.
И Евгений Иванович двумя пальчиками незаметно выудил тот небольшой, с мизинчик, шприцок и, подогнав его под подошву, незаметно хрустнул им, когда поднялся, чтобы сказать очередной тост.
Все остальное шло по его сценарию.
Он хлестал коньяк напропалую, все остальные только пригубляли свои рюмки и, наконец, стало ясно, что надо сыграть отключку.
Он, потихоньку приложившись к плечу чуть было не отстранившейся от него Ады, посоловел, потом упал головой на стол.
– Ну что, – произнес Мосейко, – кажется, готов.
Его бережно водрузили на ноги, потом, чуть ли не переставляя их, повели куда-то в глубину ресторана.
Уже через минуту Евгений Иванович понял, что это черный ход.
Там стояла машина. «Уазик». Возле него разгуливал здоровенный детина в униформе.
Кима, опять же без толчков, положили на длинное заднее сиденье. В головах примостилась Ада, в ногах – Кубрин.
Машина тронулась.
Евгений Иванович изобразил храп с пристоном.
Выволокли его тоже осторожно возле подъезда какого-то дома, теперь уже совсем «смякшего» дотащили до лифта.
Он посчитал этажи.
Лифт остановился на пятом.
Дверь в квартиру открыла Ада.
Раздевали, однако, его Мосейко и Кубрин.
– Как он придет в себя, – не опасаясь, что Ким услышит, сказал Мосейко, – уколешь.
Та кивнула.
Его положили на диван. Он малость помурзился, потом затих, краешком глаза наблюдая, что будет дальше.
– Потом позвонишь, – сказал Захар, когда все трое оказались в дверях.
Ада сняла с себя платье, отстегнула упряжь, которая выпячивала ее бюст, не расставаясь с сумочкой, пошла в туалет.
Теперь он в полный глаз мог оглядеться.
Паутина по углам говорила, что эта комната, конечно же, не жилая. В приоткрытом же шкафу, увидел он, висела полковничья форма и милицейская одежда.
Ада вышла из туалета и медленно направилась в ту часть комнаты, где стоял телевизор, включила его, натянув на голову лопоухие наушники. Шло какое-то кино.
Ким вовсю изображал спящего.
В дверь позвонили.
Ада не ворохнулась, и сперва Евгений Иванович подумал, что она не слышит звонка из-за своих наушников. Потом, когда она порывисто поднялась и направилась к двери, понял, что это не так.
Осторожно отодвинув лепесток, закрывающий глазок, она таким образом выглянула за дверь и тихо отошла от нее, выключив телевизор.
Теперь, опять же не расставаясь с сумочкой, она сходила в ванную и вернулась оттуда с влажным полотенцем.
Вот его-то она и засунула ему в трусы.
Ким заворочался и притворно вскинулся.
Но тут же обвял и, издав длинный, с пристоном, вздох, захрапел.
И тут она
