выписавшегося из больницы.Где вечер чует, как прерванный рассказ,
Оставленный звездой без продолженья,
К недоуменью тысяч шумных глаз,
Бездонных и лишенных выраженья.
Значит, «шумней слез» – глаза? Взято на заметку, как торжество, а далеко не открытие.
Русская поэзия обширна и занимательна. Потому часто оказывается полигоном для разного рода экспериментов. Один Маяковский чего стоит! Да и вся свора, которая вокруг него веселилась и вилась. И выбор делать не надо. Нужно просто научиться ждать нового явления, не раздувая старое до положения мифа.
Бесспорны далеко не многие.
А остальным, пока живы, надо доказывать свою поэтическую состоятельность.
13.03. В селе Баланда Саратовской губернии кулак Оскомин сжег себя и всю свою семью, запершись в хлеву вместе с коровами и лошадьми.
Глава седьмая. 1931
1
«Талант и время».
Сталин написал эти три слова, удрученно взятые в кавычки, и только тут понял, что не должен опускаться до литературной критики.
Это удел Авербаха или Фадеева, которым, как говорится, и перья в руки.
Но…
Тут Сталин вдруг увидел перед собой, можно сказать, зверя в человеческом обличье: умного, коварного и неимоверно талантливого.
В Москву он явился из Воронежа.
Потихоньку, с фельетонов и сатирических поделочек, подбирался к горлу Советской власти.
А она, успокоенная или даже убаюканная легоньким словословием бездарных борзописцев, присмирела.
И потому почти никто не среагировал на первый укус Андрея Платонова, который он совершал посредством публикации повести «Город Градов».
Сперва подумали, что он счастливый сатирический соперник Михаила Зощенко, которого в приятных дозах можно читать без ограничений.
Платонов же оказался другим.
Уже в первом своем сборнике «Епифанские шлюзы», куда, кстати, и вошла повесть «Город Градов», заставила того же Авербаха – бахнуть. Критикой, конечно.
Но за Платонова, как бы косвенно, вступился Александр Фадеев.
Ему, только что удивившему мир своим «Разгромом», хотелось, видимо, подчеркнуть свою широту, и он пошел буквально тянуть за все что ни попадя Платонова. Из безвестности, конечно.
И он позволяет в рапповском журнале «Красная новь», опубликовать повесть «Впрок».
Может, этого особо и не заметили бы, но – надо знать Платонова – он снабдил ее сатирическим подзаголовком «Бедняцкая хроника».
И, наверно, именно это обстоятельство привлекло внимание Сталина к этой публикации.
Реакция была более чем бурной. Как смогли? Этот вопрос был самым невинным из тех, которые задал Сталин всем, причастным к этой публикации.
Колхозы едва зацепились за какую-то живинку своего существования – и вот тебе – соль на рану! Причем
