бросить шапку, что держал в руке, но передумал.
– Велика ли у вас дружина? – Как бы попусту спросил Члун, но старика не проведешь:
– Так это, как мерить? Какова сеча предвидится, такова и дружина.
– Хитер бродяга! – Громко восхитился Воевода, но и старик за словом не в карман полез:
– Так ить простаку только в гулянке ловко живется, а жисть – она с боку на бок крутит, переворачивает. Ты, вон, тоже не прост. Воевода, никак?
– Так и есть. А ты кто таков?
– Так ить бродяга и есть. Милеем меня кличут, коли совета просют, а так, вообще, без имени обхожусь. А вы, стало быть, знатные люди?
– Тебе ж сотник сказал, что Император пред тобой. – Напомнил Воевода.
– Не расслышал, видать. – Деланно засокрушался Милей. – Больно речь у сотника твоего резкая, – уши закладыват.
И он принялся внимательно разглядывать Члуна:
– Не императорская одежонка-то.
– Купальная. – Терпеливо пояснил Воевода.
– Купальная? Купаться нагишом надо. Вода тело ласкать любит, а тело – воду.
– Женщины тут. – Смутился Воевода.
– Женщины? – Закрутился ужом старик. – Где?
– На пляже.
– А! – Тут же успокоился Милей. – Тогда, оно, конечно. У нас-то оно иначе. У кустиках в заводях купамся. Девки-то за нами не подглядыват, поди, а уж мы за ними – за уши не оттащишь. Оно, конечно, если девки увидят такое, то в крапиве непременно вывалят, – семь ден чесаться будешь. А пройдут волдыри – изнови за свое берешься.
– По деревням-то у нас то же самое. – Добродушно пробубнил Воевода. – А здесь-то Императорская свита, сам понимаешь.
– Как не понять? – Усмехнулся старик. – Императора-то как кличут?
– Члун-Икосаэдр.
– Как? – На лице старика отразился такой неподдельный испуг, что и Воевода опешил. – Члуник?
– Не Члуник, а Члун-Икосаэдр. – Назидательно осадил его Воевода. – Понял?
– Это понять можно. Только из песни слова не выкинешь. Леталка-то ваша жива еще?
– Какая леталка? А, рейдер? Разбили рейдер в минувшую кампанию. – И Воевода подозрительно посмотрел на старика.
А старик вдруг прямо на глазах стал как бы невменяемым:
– Стало быть, сошлось время. «На некошеных берегах, там, где волны ленивы и беспечны, там, где Члун-Император потеряет свое сердце, сойдутся рати непримиримые на смертный бой. И будет длиться бой о семь ден, и вырубят вои друг дружку всех, до единого…». Спешить, однако, надо.
И старик, бросив наземь шапку, пошел к воде.
– Стой, старик! – Заступил ему путь Глань. – Что ты тут бормотал непотребное?
– Что бормотал, говоришь? – Словно прозрел старик. – Ты первой жертвой будешь, сотник. Нет, второй. Члуник станет первой и задней. – И старик начал
