озер, ее горы бугристо выступали над поверхностью «мяса», а в ложбинах между ними нежно зеленели леса, желтели пустыни и бело светились «тела» крупных городов.
Барыкин помахал остающимся рукой и почувствовал себя на перроне аэровокзала. Сколько раз он улетал на время, на этот раз он улетал навсегда.
Наши губы в крови
Диких земляничных полян, —
неслышно пел певец.
Под тяжестью муравья
Качнется стебель травы…
Когда его нашли, Барыкин лежал на старом продавленном диване и, насмешливо улыбаясь, смотрел в потолок. Ему было хорошо, как никогда не бывает живому человеку.
После осмотра санитары вынесли его из квартиры. Один из санитаров клялся и божился, что слышал в это время странную песенку – наверное, у соседей работал телевизор или магнитофон.
Наши губы нежней
Весенней ивовой коры, —
под тихие аккорды выводил певец.
А смысл живет не в словах,
Он спит в глубинах души.
Жизнь – дерьмо, потому что, взрослея, дерьмом становимся мы сами. Рождаясь, мы кометами врываемся в мир, обещая ему счастье и беспокойство, уходя, оставляем тоску одиночества, груз сброшенных с себя проблем, высыхающую дорожку маслянистых капель на столе, никому не нужные стихи в глубинах этого стола и оборванную нитку, которая соединяла нас с сегодняшним днем.
Три дороги в один конец
Водка, конечно, была, но ее пили так, в силу привычки – раз уж собрались теплой компанией, как же без пяти капель на каждый зубок?
– Преподаватель по немецкому – такая сука, – пожаловался Вовчик. – Третий раз к ней хожу. Нет, ну ты глянь, какая мымра! Назови цену, тебе отбашляют. И тебе нормально, и бедному студенту хорошо!
– А у нас все путем, – сказал Сашка, разливая водку по пластиковым стаканчикам. – Идешь на экзамен, суешь двадцать баксов в зачетку и можешь вообще молчать, все равно госоценка тебе обеспечена.
– Ты че! – Вовчик по праву хозяина комнаты сделал глоток, поморщился, запил соком. – Она у нас правильная. Вам, говорит, в жизнь вступать, вы, говорит, к ней должны подготовленными подойти. Настоящими специалистами! А на хрен художнику-дизайнеру немецкий язык? Я бы понял, если английский!
– У Зотика с третьего курса гепатит обнаружили, – сказал до того молчавший Зема. – Он вроде кровь пошел сдавать, а его завернули.
– Кровь-то на фига? – удивился Вовчик.
– Денег на дозу не было, – объяснил Зема.
– Так это ему на набережную надо было идти, – хмыкнул Сашка. – Там девочки с цепочками и сережками гуляют. Или хату какую-нибудь подломить. Ну, будем!
Выпили, серьезно уставились друг на друга.
– Ну, – Вовчик повернулся к Сашке. – Принес?
Тот молча положил на блюдечко несколько полиэтиленовых пакетиков.
– Новая дурь, – сказал он. – Мне все
