ГОРЯЧИЙ ПРИВЕТОТВАЖНЫМ
БОЙЦАМ ИНФОБА
Судя по следам вокруг трупа, передавателей горячего привета было как минимум двое. Чтобы донести кровь до щита, они её сцедили в стеклянную баночку из-под маринованной селёдки (баночка нашлась в траве). Буквы вывели ровненько, кисточкой. Как будто не торопились никуда.
Всё это произвело на Свечина тяжелейшее впечатление. Особенно потяжелело от сообщения, что почти сорок минут не работали камеры безопасности. Не только в окрестностях лесопарка, а вообще по всему городку. Кто-то хакнул национальную сеть, убедил её, что в локальном кластере страшный баг, и она автоматом вырубила весь кластер для перестраховки. Семьдесят два квадратных километра.
Откуда залезли в центральный сервер – установить не удалось. Сам факт атаки – и тот вычислили задним числом, когда уже камеры включили обратно.
Ответственность за убийство на себя никто не взял. Все леворадикалы, вся антифа публично отмежевалась, выразила безоговорочное осуждение. Местные нацики тоже открестились на всякий случай. Хотя их и не подозревал никто. На фига нацикам убивать русских? В «Новом нордическом сопротивлении» уже 15% боевиков русские – Свечин читал на днях бегущую строку в метро. Очень был горд, что все слова понял: «По данным Полиции безопасности, праворадикальные круги активно вербуют сторонников среди русских беженцев». Нацики вообще русских любят.
Годной человеческой ДНК на месте убийства тоже не наскребли. В первый день прошло сообщение, что эврика! – есть неопознанная ДНК на одежде убитого. Но потом оказалось: собачья. Помесь бассета с водолазом.
В общем, главной уликой так и осталась кровяная надпись на щите с поблекшими тропинками и барсуками:
ГОРЯЧИЙ ПРИВЕТ
ОТВАЖНЫМ
БОЙЦАМ ИНФОБА
Свечин, когда увидел эти слова в новостях, первым делом обосрался от страха. В буквальном смысле. Рванул в туалет и долго, мучительно сидел на унитазе. Под конец ему стало казаться, что сейчас наружу полезут кишки и другие внутренние органы. Но встать всё равно не мог – не отпускало.
Ему даже в России никогда не было так страшно. В России трындец подступал шажочками, оставляя время для психологической адаптации. По крайней мере, в его – свечинской – непыльной жизни.
Вторым делом надо было раздолбать оба телефона и компьютер. Как можно быстрей раздолбать – пока не пересилила жадность и жалость, пока не убаюкал себя, что как-нибудь обойдётся. После сортира Свечин метнулся на кухню, пододвинул к стене стул, залез на него, достал из шкафчика под потолком картонную коробку с инструментами. В коробке нашёлся увесистый молоточек с длинной ручкой. Ручка была покрыта резиной – податливой, шелковистой на ощупь. Так и тянуло стиснуть, замахнуться и расхерачить что-нибудь.
Вернувшись
