он по счастливой случайности выжил. Я знал эту историю ещё со времён работы в «Дирижабле»: как-то мы целую неделю обсуждали её на планёрках.
Свою вину Витя не признал, считая, что поджог организовали его конкуренты – компании, занимающиеся коттеджным строительством. Лечение Вити оплачивали два брата, совершенно на него не похожие: невысокие, подтянутые и успешные. Витя отзывался о них скептически (считал, ему завидуют) и норовил поскорее выйти, чтобы заработать денег и отомстить за семью.
* * *
В субботу клиника пустела. Часть пациентов отправляли домой, из медсестёр оставались дежурные. Эти дни я любил и ненавидел. Я старался больше бывать на улице, читал детективы про следователя Волкова, готовил вещи для прачечной, а если получалось, спал под громкую музыку.
После завтрака на выходе из столовой меня перехватил пожилой человек, чьё лицо мне показалось знакомым. Это был невысокий ухоженный мужчина в дорогом кимоно вроде спортивного костюма. Густая шапка белых волос была удивительно ровной и живой, так что при ходьбе колыхалась как плохо закрепленный парик. Чёрные ресницы под бесцветными бровями создавали впечатление, будто глаза подведены тушью. Взгляд его был прилипчив.
Человек начал с беспроигрышной фразы «… я читал ваши статьи», которая располагает журналиста до момента, пока собеседник не добавит «… но считаю их полной чушью». Впрочем, он не стал конкретизировать.
Он был оживлён, спросил о самочувствии, поинтересовался главным редактором Борисом Лушиным. Моё смятение его, скорее, позабавило.
– Туров моя фамилия, – представил он. – Туров Борис Александрович. Мы заочно знакомы.
Он сказал это с нотками торжества, как человек, чья фамилия слишком известна, чтобы её называть. Впрочем, я действительно узнал Турова, профессионального чиновника, биография которого состояла из ролей второго плана. Это было его особое искусство: пролезать наверх, не становясь мишенью. Заместитель начальника сектора, советник председателя комитета, заместитель главы района, вице-президент сельскохозяйственного объединения, помощник министра и всё в таком духе – Туров, скорее, подразумевался, чем существовал.
Я представлял его человеком молчаливым и скрытным, но Туров оказался болтлив, словно я был членом его банды. Пока мы мялись у моей палаты, он рассказал про инфаркт, который перенёс три года назад, про первый визит в клинику «Фомальгаут», про ставшую ежегодной профилактику. Туров занимал вип-палату на втором этаже.
– Тут хорошо, тихо, – рассуждал он. – Неделя здесь – это ещё полгода полноценной работы.
Говорил он мягко, вынуждая меня прислушиваться. Умение быть вкрадчивым и оформило туровскую карьеру.
Внезапно он заговорил о Братерском, спросив, что я думаю о нём и его методах. Я уклончиво ответил, что мало знаю Братерского, но Туров вдруг безапелляционно заявил, что я работал на Братерского не просто так.
– Вы же помогали ему, когда он валил Шавалеева, –
