минут дороги оказалось недостаточно, чтобы переварить в голове произошедшее. Я и не пыталась. Отвернувшись к окну, я изучала пейзаж и старалась не хлюпать носом. Джерад тоже молчал.
Людей на улицах почти не было; возможно, мы в пригороде.
– Приехали, – негромко сказал Джерад, затормозив у тротуара.
Непривычно тихий спальный район. Моя квартира, купленная Стивеном, находилась недалеко от центра. А тут здания выстроились вдоль улицы в ряд, самые высокие – пять-семь этажей, издалека похожи на белые картонные коробки. По соседству располагались магазинчики, судя по вывескам, работали они круглосуточно. Здания имели особенность – неухоженность и ветхость. Вывески выцвели, лужайки заросли травой. Картину скрашивали пальмы вдоль мостовой и длинные фонари. Шумел океан. Я ожидала совсем иного, вспоминая шикарную виллу Джерада Андерсона.
Меня смутило полное отсутствие прохожих в десятом часу вечера, будто действовал комендантский час. Выйдя из машины, я последовала за Джерадом, вежливо игнорируя его попытку взять меня за руку.
Джер поставил машину на сигнализацию (похоже, шикарная тачка – единственное, что осталось у него от прежней жизни) и направился к одному из домов – полностью белому, с длинными балконами. Пока мы поднимались на четвертый этаж по старой лестнице, ни я, ни Джерад не проронили и слова. На двери его квартиры красовалась надпись краской из баллончика: «Оставь надежду, всяк сюда входящий»8.
– Не апартаменты Рэтбоуна, но вроде неплохо.
– Ты мог бы не говорить о нем? – устало попросила я, окинув взглядом квартиру.
Уютно. Эдакий артхаус, словно декорации малобюджетного фильма. Справа от входной двери небольшая кухня, она же столовая, не отделенная стеной или дверью от коридора и гостиной. В кухне столешницы, барная стойка вместо стола, холодильник, микроволновка, плита. А в гостиной диван, журнальный столик, телевизор. В глубине гостевой комнаты две двери, находятся совсем рядом, видимо, спальня и ванная.
– Нужно обработать рану, – спохватилась я – Джерад зажег свет, и я с ужасом смотрела на его разбитый нос, будто измазанный вишневым вареньем. – У тебя есть аптечка?
– Посмотри в шкафчике в ванной.
Я сбегала туда и вернулась в гостиную. Во время обработки ран царило молчание. Джерад иногда шипел от боли, но быстро замолкал. Чувствуя себя виноватой, я стерла кровь с его лица – Джер, вытирая нос, как по холсту краску размазал кровавые полосы. К счастью, нос не был сломан.
– Здесь мило, – тихо сказала я, выкинув окровавленную ватку.
– Ясное дело, ты не к такому привыкла, – перебил Джерад.
Мне не удалось подавить смех.
– О, дорогой, то, к чему я привыкла, по карману бродяге! – Я замолчала, смутившись, – «дорогой» – и потерла ладонью глаза. – Вспоминаю твою виллу и трудно поверить, что ты сейчас живешь… так.
– Влез в долги, – пробурчал Джерад. – Не знаю цену деньгам. – Он странно усмехнулся, думая, что эта усмешка усыпит мою бдительность, но нет, я, напротив, поняла, в чем дело: находясь в обществе наркоманов
«Божественная комедия» Данте Алигьери
