и застывает в холодном, обжигающем напряжении, как все мысли, эмоции, чувства расслаиваются и становятся безликими, серыми, мутными и исчезают, оставляя на своем месте лишь пустоту.
Давящий тяжелый вакуум. Будто весь мир съежился, сжался вокруг него, норовя в любой момент схлопнуться в несуществующую мизерную точку и поглотить его и всех окружающих. Как странно, подумал он при этой мысли, он еще думает об окружающих, ему еще может быть кого-то жалко. Еще остались какие-то чувства. Какая-то вера.
Мимо прошел мужчина, наспех застегивая молнию на куртке. Ветер трепал ворот и подол, игриво раздувая его, лохматил черные с проседью волосы, но его игра лишь добавляла лицу мужчины лишней серьезности.
Тим проводил их вдвоем равнодушным взглядом и вдруг осознал наконец, что вокруг действительно потемнело, и в пропахнувшем мятой и лавандовыми духами Алисы салоне стало прохладно и зябко. Машинально потянувшись к торчавшему в замке зажигания брелоку ключей, он вдруг замер, потому что тяжело открылась и громко хлопнула за вышедшими из подъезда дверь.
Приметная даже издали, фигурка Кристины вздрогнула и оглядела, машинальным движением смахивая с лица растрепавшиеся ветром волосы, ряд припаркованных возле подъезда машин. Во взгляде мелькнула секундная тревога, когда взгляд не нашел его, но почти тут же взволнованность исчезла, вероятно, подавленная воспоминаниями об их последнем разговоре.
Опустив руку, она вопросительно обернулась назад, и только теперь Тим обратил внимание на ее спутника. Не ниже его самого, но щуплый, тощий, в растянутых серых штанах и незастегнутой куртке-спортивке. Торчащие во все стороны, лохматые, словно рваные пряди волос неопределенного оттенка между светлым и русым, неуверенные ломаные движения и потупленный взгляд.
Но вот он, будто пересилив себя, сделал шаг вперед, ближе к Кристине, и, сквозь отражавшуюся в лобовом стекле светлую тень от спадающей ветки березы, Тим ясно увидел, как девушка, улыбнувшись, подала ему руку, и они не ушли, словно стремительно и легко растворились вдали, пока не скрылись за углом стоящего
торцом к дороге дома.
Внутри опять что-то дрогнуло, горячо и тягуче, отдаваясь болезненной жгучей нотой, и он удивился и испугался этому одновременно. Чувствуя, как накаляют обнаженные нервы, доходя до той точки, где настолько сильны жар и холод, что уже невозможно отличить одно от другого, Тим быстро, боясь передумать, повернул в гнезде ключ зажигания.
Послышался знакомый тихий сначала щелчок, потом короткое покашливание старого двигателя. Автомобиль мигнул фарами и старательно заурчал, налаживая давно знакомы Тиму умиротворяющий ритм.
Выезжая со двора на оживленную дорогу, мимо старых Расчесок и детских садов в глубине тенистых, шумящих листвой тихих двориков, он привычным движением откинул солнечный козырек, одновременно выуживая что-то из застрявшего в подстаканнике твердого чехла.
С потрепанной обрезанной фотографии на него опять смотрела она, его Алиса, но в этот раз он попытался
