из камня.
И снова его, сонного, еле понимающего, что происходит вокруг, торопливо схватили за руку и куда-то потянули.
Темнота за пределами пыльной комнатки мокрым холодным одеялом облепила с ног до головы, но еще минуту назад Кириллу казалось, что он плавится от душной плотной жары, столбом стоявшей в кабинете, и теперь только радовался прохладе.
И снова – узкие ветвящиеся коридоры со множеством переходов, десятки незнакомых и совершенно одинаковых на вид дверей, короткий подъем по узкой лестнице на последний этаж. Сизая после дождя ночная темнота колючим войлоком стелилась по коридорам, но электричества не было – по одному-два фонаря на этаже с напряженно помигивающим в них светом, и у девушки с собой была лампа – старая керосинка с пыльным, закопченным стеклом, какими уже давно никто не пользуется.
Серый высокий здесь потолок надвигался угрюмыми тенями, оплывая и меняясь при каждом нервном подергивании старомодной лампы в руке девушки, и оттого казалось, что он живой и подвижный, словно затаившееся под крышей шебуршащее большое существо.
– Не бойся, здесь все с тобой будет в порядке, – видимо, поняв его страх, доверительно сообщила девчушка, наклонившись и заглядывая прямо в лицо.
Впервые за время их недолгого знакомства Кирилл как следует сумел разглядеть черты ее лица.
Темные, немного раскосые миндалевидные глаза, высокий лоб и острый, слегка закругленный подбородок с маленькой ямочкой под пухлой нижней губой. Волосы неопределенного светлого, схожего с русым оттенком, казались прямыми и влажными и косо спадали на шею, не прикрывая даже плеч, а кончики их диковато торчали в разные стороны. Так же, как и длинная рваная челка над светлыми тонкими бровями.
Худенькая девушка могла бы казаться вполне симпатичной, если бы не острый, вздернутый торчком тонкий нос. Он выделялся на лице, худом и бледном, со впалыми щеками, особенно остро, и, казалось, только он и остался единственным видимым от всех ее черт лица.
– А я и не боюсь, – спокойно, без хвастовства, сказал Кирилл, глядя куда-то мимо, на пыльную решетку вентиляции под самым потолком, потому что внимательные серые глаза были слишком близко, и ему это не нравилось.
– Хорошо, – утвердительно произнесла девушка, судя по всему, самой себе. – Кстати, я Юля. Можешь обращаться ко мне… если что.
Юля все еще пристально смотрела на Кирилла, у глаза ее сделались в этот момент почему-то очень и очень темными. Или это так казалось из-за темноты. Она, словно густой туман подползала со всех сторон, тугими щупальцами раскручиваясь над головой.
Или это просто начинала угасать из-за нехватки керосина старая лампа в ржавом металлическом подстаканнике.
А у него в голове все бухало и гудело, словно глухо забил где-то вдалеке резкими ударами большой тугой барабан.
«Будь осторожен, Кирилл. И ничего не бойся…»
То же самое ему говорил дома отец.
