недель, - и хочу вам предложить партию Купавы.
Когда мама рассказывала об этом разговоре дома, ее глаза сияли. Мы видели, как она соскучилась по театру, по сцене. - Я встретилась с Ипполитовым-Ивановым, назначенный музыкальным руководителем постановки. Декорации останутся старыми, с прошлых постановок, если они конечно еще целы и не очень обветшали.
Начались репетиции «Снегурочки», и тут неожиданно в театр пришла Елена Малиновская.
После репетиции она обратилась к маме:
-Могу я с вами поговорить? Как вы знаете, у нас в театре устраиваются воскресные камерные концерты, которые проходят в царском фойе. Они пользуются большой популярностью. Хочу вам предложить принять в них участие. Это еженедельные концерты, программу вы можете выбирать сами, только ее нужно согласовать с нашим дирижером и пианистами. Зависит от того, как все сложится, но мы думаем возобновить «Евгения Онегина». Как вы смотрите на то, чтобы исполнить партию Татьяны?
-Но я работаю у Зимина.
- Одно другому не мешает. Вы вернулись, а большинство уезжают. Не буду от вас скрывать, что мы в трудном положении. Новое правительство требует активной работы, новых спектаклей, тех, которые бы понравились новой публике. И только на этих условиях обещает давать нам субсидии. Но мои главные солисты уехали в другие страны и не спешат вернуться, хотя и обещали. Балетные работают в труппе Дягилева. Его эмиссары появляются регулярно и увозят лучших, оперные тоже у него или в Нью -Йорке.
Самое неожиданное, что в первый же день она встретила Федора Шаляпина, знаменитого русского певца, самого известного в ту эпоху. Мама была уверена, что он давно эмигрировал, и потому очень удивилась. Певец ей рассказал, что попрежнему живет в Москве в собственной усадьбе. Его деревянный дом в два невысоких этажа, расположенный на территории между Смоленской площадью и рекой Москва снаружи выглядел довольно скромным, но занимал огромную территорию в два гектара. Прекрасный сад спускался к реке, с берега открывался вид на противоположный берег и на старую Москву.
Я побывала в этом доме, но уже после отъезда певца в эмиграцию. Многое там оставалось как при нем, включая портрет певца работы известного русского художника Александра Головина, где Федор Шаляпин был изображен в роли царя Бориса Годунова. Портрет был единственным украшением большой залы. Лицо изображало душевные муки, царственную волю, отчаяние, как будто художник запечатлел солиста в тот момент, когда он произносит последнюю фразу: «Я царь еще!» Пристальный взор царя охватывал все помещение, это уже не был Федор Шаляпин, это был царь Борис. Певец уехал, портрет остался, храня частичку его души.
Время шло, а папа все не мог решиться пуститься на поиски работы. Ежедневно я слышала споры родителей. Мама настаивала, папа возражал, отвечая ей, что в городе царит безработица, что и без него хватает инженеров и что он за эти годы утратил то, что знал раньше.
Раньше отец работал в Москве инженером на турбинной фабрике. Но он не обладал энергией и настойчивостью жены, ненавидел роль просителя
