в неделю крестьяне доставляли по ночам зерно, и в эти ночи отец возвращался домой на рассвете. Мы жили в постоянном страхе, опасаясь, как бы власти не обнаружили, что творится по ночам на заводе. Но больше всего мы боялись предательства и ареста отца. В первые дни мама постоянно мне напоминала держать язык за зубами.
Отец получал свою долю мукой, пшеничной или ржаной. У нас на столе появился белый хлеб в дополнение к обычному темному. Бабушка, освободившись от походов на рынок, занялась изучением кулинарных книг и находила различные рецепты по изготовлению блюд из пшеничной и ржаной муки, среди которых фигурировали блины и блинчики различного вида.
Мама ни на минуту не забывала об опасности, которой подвергался ее муж, и никогда не ложилась спать, пока он не возвращался домой. Но никто не может постоянно жить в страхе и напряжении, и наконец она успокоилась и перестала напоминать мне, чтобы я ничего никому не говорила. В это время у меня случились свои неприятности с полицией, и я поняла без маминых напоминаний, насколько непрочным было наше казавшееся устойчивым положение.
По легкомыслию я вылила воду из цветочной вазы на улицу в тот самый момент, когда там проходил милиционер. Капли воды попали на его форму. Он остановился, поднял голову и заметил меня. Погрозив мне пальцем, он стряхнул воду со своего мундира и направился к входной двери. Я моментально закрыла окно и спряталась в своей комнате. Менее чем через минуту раздался звонок в дверь, и я услышала восклицания бабушки:
-Какая вода? Что за проступок? Кто?
В этот момент я вышла из комнаты и увидела того самого человека. Выражение его лица было свирепым, и он говорил повышенным тоном. Но даже в детстве я никогда не уклонялась от ответственности аз свои поступки.
Заметив, что бабушка не двигалась с места, не понимая, о чем шла речь, я сказала:
-Извините. Я вылила воду случайно.
Вот тут он начал кричать:
-Тебя нужно арестовать. Чем скорее, тем лучше. Кажется, ты не понимаешь серьезности того, что ты сделала. Да знаешь ли ты, кто я такой? Если бы ты знала, ты бы испугалась до смерти, потому что я могу прямо сейчас отвести тебя в тюрьму.
Он посмотрел на бабушку, чье лицо выдавало ее паническое состояние. Оно внезапно залилось краской, которая медленно сошла, уступив место смертельной бледности. Ее поднесенные к подбородку руки, которыми она как бы старалась заглушить крик, готовый вырваться из рта, тряслись.
Очевидно, такое неприкрытое выражение страха удовлетворило милиционера, и он нашел его достойной наградой за оскорбление. Наступила пауза. Бабушка попыталась что то сказать, но ее голос дрожал. Тогда она схватила полотенце и начала вытирать китель милиционера, молча, с суровым лицом следившего за ее усилиями. Потом она выпрямилась:
-Позвольте вам предложить чаю, - произнесла она медленно и запинаясь.
Ничего
