жизнь рассчитывать не приходилось. Шесть человек разновозрастной детворы навевали ужас на близлежащие деревни. Полина была уверена, что дачники ими пугали своих детей. Кутенковы всегда ходили в ссадинах. Если у них не было бородавок, забытого чирья, распоротого пальца или лёгкого сотрясения – день прошёл зря. Сегодня Полину ждал джекпот!
– Что? – переспросила она Пашку.
– Задницы занозили, чо не ясно? На жердях сидели, в жопы деревяшки вогнались.
Полина сморгнула, не зная, плакать или смеяться. Когда зашла в калитку, поняла, что сдерживаться бессмысленно. Трое младших валялись на солнцепёке на полосатых матрасах. Голые попы белели по сравнению с шоколадным загаром. Дети рыдали. Татьяна, их мать, стряхивала на них мокрое бельё.
– Чёрт вас на конюшню понёс, что ли? Падать-то зачем?
Дети хором ныли, что им больно и больше они не будут.
– Нечего матрасы мочить! Я их не для того из дому вытащила. На просушку! А ну молчать! Вон Полина Всеволодовна пришла, щас как засунет вам в жопы скальпель.
Вой усилился. Татьяна поспешила к Полине с широченной улыбкой.
– Я больше не могу сдерживаться, а ты сильно не ржи – авторитет потеряешь! Эти балбесы на конюшне с ограды слетели. Даже не знаю, как домой добрались, Федька еле ковыляет. Я сама попробовала достать, но глубоко, потому и позвонила.
Дети заныли:
– Мы не нарочно! Пожалуйста, ПолинаСелдовна, больно.
Татьяна замахнулась мокрой простынёй.
– Ух, обормоты! Огрела бы, да жалко.
Под такой аккомпанемент Полина занялась приготовлениями. Запихала в рюкзак худи (жарко) и надела халат. Вытащила жестяную коробочку с хирургическими инструментами, абсолюсепт, перекись, марлю на повязку. Сперва попросила ассистировать Татьяну, но у той обед горел, пришлось инструктировать Пашку.
– Руки моем тщательно, и под ногтями. Я ни к чему не притрагиваюсь, ты делаешь, что я говорю.
Пашка безразлично отвернулся, но по тому, как рьяно он тёр руки мылом, Полина поняла, что помощник из него выйдет толковый. Детвора запричитала.
– Я не хочу, чтоб он ко мне подходил!
– А ну, цыц! Получить хочешь? – рявкнул старший брат.
Полина стряхнула воду с чистейших рук.
– Паша, не надо. А вы – не ныть! Приступаем. Паш, антисептиком им пшикни.
Новоявленный медбрат моментально исполнил распоряжение. Три голые попы завоняли спиртом и страхом.
– Пинцет, – скомандовала Полина, и почти тут же в её руках оказался холодный металл.
Лишь одна заноза была по-настоящему глубокой. Полине пришлось сделать укол лидокаина перед надрезом. В такие минуты она чувствовала себя детективом, доктором Хаусом и Пуаро в одном флаконе. Нужно добыть улику. Пашка промокнул кровь, Полина пинцетом подцепила деревяшку. Заноза оказалась длинной.
