изучали Айка, – люди привыкли видеть лишь то, что на поверхности, вглубь заглянуть им недосуг, да и не все знают, как это делается.
– Загляни они в вас – и одним клеймом вы бы не отделались, – парировал Айк и опять удивился себе – где наловчился так отвечать? Всегда был задним умом крепок…
Хорас засмеялся с искренним весельем.
– Чтоб мне пропасть, ты нечто, паренек! – он наклонился вперед, насколько позволяли ремни и снова подмигнул Айку. – Если тебе надоест делать за других грязную работу, поезжай в порт Ройн и спроси Хораса Гендерсона.
– И что тогда? – Айк вскинул котомку на плечо и взял плащ. – Вы дадите мне чистую работу взамен моей грязной?
– Увы, нет, – вздохнул Хорас с притворной печалью, и тут же глаза его снова остро сверкнули, – работу тебе я смогу предложить не чище, чем здесь, а может и погрязнее. Но зато будешь распоряжаться собой, как пожелаешь. Будешь свободен. Ты ведь этого хочешь?
Айк невольно вздрогнул и поспешно отвел глаза. В два шага достиг двери и отворил её.
– Эй, кто-нибудь! – голос его гулко отозвался в длинном коридоре. – Я закончил!
За спиной снова раздался смех. Айк еле дождался появления охранников и поспешно двинулся к выходу, а вслед ему неслось:
– До встречи, Айкен Райни! Надеюсь, она будет скорой!
Айк был в таком смятении, что чуть не забыл о важном деле, которое он неукоснительно выполнял каждое утро. Пришлось сделать крюк, чтобы попасть на одну из улиц, лучами расходящихся от рыночной площади.
На подходе к рынку улица сужалась; когда проезжала телега, приходилось прижиматься к стене дома и пропускать её. Айк чуть задержался, чтобы оказаться там именно в такой момент.
Пока телега громыхала мимо, он запустил руку за спину и нащупал в каменной кладке одному ему известную щель. В ней лежала туго свернутая бумажка; Айк стиснул её в кулаке и пошел дальше, как ни в чем не бывало.
Записка жгла руку, но читать посреди улицы, под недобрыми взглядами горожан, было невозможно. Айк продолжал идти с каменным лицом, пока не свернул на улочку, где стоял их дом. Только здесь, не в силах терпеть, он остановился и развернул записку.
«Отец ушел в деревню. Буду на месте до полудня», гласила она.
Сердце Айка подпрыгнуло от радости. Он сунул записку за пазуху и припустил со всех ног, благо никто не мог его здесь видеть – на их улицу выходили глухие стены домов, без единого окна.
Айк распахнул дверь и бросил плащ и котомку на скамью в передней. Отец что-то крикнул сверху, но он сделал вид, что не расслышал и выбежал на улицу. Не обращая внимания на шарахающихся от него людей, почти бегом добрался до ворот и, миновав их, пошел напрямик через поле, к лесу.
Вокруг Вьена сохранились остатки прежнего города, времен Исхода – полуразрушенные стены домов, фундаменты, захваченные молодой лесной порослью, почти исчезнувшие дороги, насквозь проржавевшие мобы. В детстве всё это производило на Айка огромное впечатление, но теперь он так привык к древним развалинам, что не обращал на
