и непрошеным гостям бы не поздоровилось.
Но они оказались умнее – а может, были не так уж и пьяны. Грубые сапоги затопали по булыжнику, и свет факелов пропал за углом. Ветер снова донес хохот и бессвязные выкрики.
– Отребье! – с отвращением произнес Айк и распрямился одним гибким движением.
Окно на втором этаже открылось.
– Айк? – спокойно позвал Эдвард – подобные выходки были ему не в новинку.
– Я здесь. Много разбилось?
– Пара ячеек, завтра заменю. А ты чего на улице? Поздно уже.
– Сейчас приду.
«Интересно, он слышал, как выругался тот ублюдок?», подумал Айк. По отцу никогда не поймешь, что он чувствует на самом деле.
– Сейчас ужинать будем.
– Угу.
Айк глубоко вздохнул. Положил скрещенные руки на ограду и оперся на них подбородком, подавляя навязчивое желание грызть пальцы. Ночь дышала в лицо теплым ветром. Он пытался вернуть ощущение покоя и мира, владевшее им несколько минут назад, но тревога, раздражение и злость спешно занимали в душе привычные места.
«Нет, Джори, это моя вина, сколько бы ты ни убеждал меня в обратном. Ведь от той болезни Эйв так и не оправился… не забери я его из дома посреди зимы – ничего бы не случилось».
«Ты просто хотел уберечь его», прошептал внутренний голос, «если бы ты ушел один – отец сделал бы Эйвора Свершителем. Он такой хрупкий и он младше! Ты обязан был его защитить».
Зачем только Джори упомянул о море! Зачем всколыхнул тяжкие, унизительные воспоминания!
Айк чуть слышно застонал сквозь стиснутые зубы.
Но нет, то, что с ним случилось, справедливо! Он поставил свои интересы выше семьи и теперь расплачивается. Мама, умирая, велела заботиться об Эйворе и сестрах – он и это обещание собирался нарушить.
Всё правильно. Он виноват.
Но неужели он так никогда и не увидит море? Не вдохнет соленый ветер, не услышит, как хлопают над головой паруса? Не отправится к дальним странам, как мечталось когда-то?
Что ж, вот так и придется провести всю жизнь – в одиночестве, отвергнутым всеми? Даже с Джори он вынужден видеться тайком – ведь если в городе узнают об их дружбе, всей семье Холландов грозит изгнание.
Ни в коем случае не заговаривай со Свершителем, не прикасайся к Свершителю – или будешь навеки проклят! Все Свершители – нелюди, они выполняют кровавую работу, мучают людей, клеймят и наказывают плетью… и иногда – казнят.
Айк тряхнул головой и подтянул кожаный шнур, стягивающий волосы. Надо прекращать об этом думать. Он точно собака, что лижет и лижет больное место, пока оно не вспухнет и не воспалится еще сильнее. Что-то было такое, насчет клеймения… ах да!
Он вошел в дом и тщательно запер дверь, словно пытаясь отгородиться ею от тяжких мыслей. Снял сапоги и прошел в маленькую кухню.
Отец, в простой домашней рубашке и штанах, стоял у плиты. В воздухе
